«О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! Глаза твои голубиные».

Какого черта он позволил ей поехать с ним, позволил Бетти привести в исполнение свой безумный план?

«Положи меня, как печать, на сердце твое, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь».

Маленький ручей бурлил и звенел в своем каменном ложе. Отяжелевшие веки Найджела опустились, прикрыв от солнца усталые глаза.

Прекрасная Дама была одна и ждала его. Лэнс вошел в ее комнату и прижался спиной к двери.

– Вы уверены? – спросил он.

– Она сделает это?

– Я не знаю. Не знаю. Вы уверены, что ему нужно именно это?

Она откинула со лба прядь темных волос и улыбнулась:

– Мой дорогой, это несомненно. Кто может знать Риво лучше меня? Кто любит его сильнее? О, если бы я только могла ему сказать, что я здесь! Но моему сердцу еще недостает мужества. Но вы, именно вы исцелите его.

Лэнс сокрушенно вздохнул.

– Мне невыносимо видеть, что вы вынуждены жить в таких условиях. – Он обвел рукой скромную комнату. – Вы достойны дворца!

– Иди сюда, мой дорогой. Иди ко мне. Твое присутствие превращает мое жилище во дворец.

Лэнс, как загипнотизированный, пересек комнату и опустился на колени рядом с ней. Она взяла его за подбородок, приподняла его голову и провела унизанной кольцами рукой по белокурым волосам.

– Поцелуй меня. – Ее голос звучал хрипло.

Он покачал головой, но ее ладони скользнули ему под сюртук, и она прижалась губами к его губам. Слегка куснув его напоследок, женщина наконец отпустила его. Лэнс молчал, глаза его наполнились слезами.

– Встань.

Лэнс стоял рядом с ней, опустив голову, а она расстегивала пуговицы его жилета и брюки. Потом он почувствовал на своем теле ее опытные губы. Лэнс застонал и прижал ладони к ее темным волосам. По лицу его текли слезы. Он не мог сказать, были ли это слезы счастья или горького раскаяния. Бережно сохраняемая память о девушке с каштановыми волосами, мисс Марш из Суссекса, угасла, но мысль о Риво не покидала его. Несмотря на все уверения Прекрасной Дамы, это очень походило на предательство.

В другом конце Парижа Жозеф Фуше снисходительно посматривал на жену, сидевшую напротив за обеденным столом. Он прекрасно сознавал, что весь мир считает его чудовищем. Люди не видели его в лоне семьи и не понимали, что выпадает на долю великих людей. Он был образцовым мужем. Габриель что-то тихо сказала вошедшему в комнату слуге, а затем поморщилась. Она знала, что муж не любит, когда его беспокоят дома, но прибывший курьер настаивал, что у него важное донесение. Фуше отложил салфетку и провел прибывшего в свой кабинет.

Сообщение было кратким:

«Расспросите капитана Жене о человеке с улицы Арбр, который называет себя месье Антуаном».

Когда Найджел вернулся на улицу Арбр, время уже близилось к полуночи. Лэнса не было. Вся прислуга, за исключением лакея, который провел его в дом и взял его пальто и шляпу, спала. Найджел быстро просмотрел бумаги, оставленные ему Лэнсом, а затем поднялся наверх в скромные комнаты, которые они занимали с Фрэнсис. Он тихо, чтобы не потревожить девушку, открыл дверь своей спальни.

Она изменилась.

Прищурившись, Найджел застыл на пороге. Горела всего лишь одна свеча, но ее мерцающий свет отражался от всех стен, как будто это была хрустальная пещера. Колеблющееся пламя отражалось в зеркалах, повторяясь бесконечное число раз. Фрэнсис заполнила его комнату зеркалами. Стелющийся дым источал аромат ладана, сандалового дерева и пряностей. Его кровать была застелена белым шелком. На подушке лежала груда красных цветов. Рядом с кроватью его ждала ванна, от которой поднимался пар.

Фрэнсис не спала: шелковое одеяние цвета слоновой кости, оттенявшее матовую кожу, поблескивающее в ноздре золотое колечко, паутина чадры на волосах. Она сидела на кровати, поджав под себя ноги, и пристально смотрела на него голубыми бездонными озерами глаз. Он не увидел в ее взгляде ничего, кроме напряженной сосредоточенности. Где-то в глубине дома слуга, который, наверное, только что принес воду, хлопнул дверью. Глухое эхо прокатилось по дому.

Найджел вошел в комнату.

– Что это?

– Вы устали, – сказала Фрэнсис. – Вам нужно принять ванну.

С заученной грацией ганики она встала и вышла из комнаты.

Найджел был слишком измучен, чтобы сопротивляться ее странному подарку. Он лежал в ванне, наблюдая за крошечным огоньком пламени, бесконечное число раз отражающимся в зеркалах. Горячая вода расслабляла. Ароматы приносили с собой легкое успокоение. В глубокой ночной тишине не слышалось ни звука. Расслабление глубокое, как сама смерть.

Пламя свечи мерцало, готовое в любую минуту погаснуть.

Наконец Найджел выбрался из остывающей воды. В зеркалах отразилось множество обнаженных мужчин. Он смотрел на них со странным смущением. Влажно поблескивали его мускулы, капли воды сверкали на коже, подобно бриллиантам. Найджел насухо вытерся. Затем открылось множество дверей, и множество отражений Фрэнсис в шелковых одеждах цвета слоновой кости вошло в комнату. Она держала в руках какой-то маленький кувшин. Найджел повернулся к ней, полностью обнаженный. Он ощутил, как шевельнулись волосы у него на шее, а его плоть предательски напряглась.

Фрэнсис заметила его возбуждение и мелькнувший в глазах страх. Он рассмеялся, скрывая свои чувства. Сердце ее учащенно билось, ноги ослабели от страха. Она опустила глаза и сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Теперь уже некуда отступать. Весь день она готовила комнату. Она сплела гирлянды из священных цветов и трав. Растерла кардамон с кожурой цитрусовых. Она застелила кровать белым шелком. Она собрала зеркала со всего дома. Не было только клеток с дрессированными попугаями.

Найджел не шевелился и не прикрывал себя одеждой. Он смотрел на нее, обнаженный и величественный, похожий на утомленного жеребца.

– Что это, черт возьми?

Она поставила принесенный кувшин. Ее гибкие пальцы не дрожали, хотя нервы были натянуты до предела.

– Бальзам с маслом сандалового дерева, мускусом, шафраном и алоэ.

Резкость его тона едва скрывалась за какой-то странной вежливостью.

– Могу я спросить, зачем это все нужно?

Она попыталась ответить в непринужденном и даже чуть насмешливом тоне, чтобы он ни о чем не догадался:

– Массаж. Сорок четвертое из шестидесяти четырех искусств. В этом мне нет равных. Ложитесь – будет приятно.

Найджел сел на обтянутую шелком кровать и устало закрыл лицо руками.

– Боже мой! Зачем?

– А почему бы и нет? Мы все зависим от того, сколько у вас осталось сил. Вам не хватало отдыха в последние несколько недель. Разве у вас не ломит все тело?