Его слова повисают в воздухе. Чаз просто улыбается, а Шери сверлит меня взглядом: «Не делай этого, Николс. Не повторяй своих ошибок».

Нарушая тишину, я совершенно спокойно произношу:

– Ох, Энди, мне так жаль тебя! – и сочувственно похлопываю его по плечу. Неужели когда-то я любила это плечо?

Он и впрямь считает меня дурой, которая даст ему хоть десять центов? За кого он меня принимает? За простушку?

– Ну, ты хоть поешь свадебного тортика на дорожку, – добавляю я. – Прощай.

И я выхожу в заднюю дверь, возле которой несут вахту Патапуф с Минушем, поджидая подачек от официантов. Я слышу, как Чаз проникновенным тоном говорит:

– Энди, мальчик мой. Я человек прямой и очень занятой. Так что давай сразу перейдем к делу. Что там у нас имеется? Кстати, этот твой красный пиджак – он что-нибудь стоит?

Возле «мерседеса» стоит Агнесс. Увидев меня, она встрепенулась, ожидая свежую порцию новостей. Я так понимаю, драка Люка с Энди – самое яркое событие в Мираке за последнее время. Ей будет что рассказать подружкам, когда начнутся занятия в школе.

– Этого англичанина не надо везти в больницу? – радостно спрашивает она. – Я могу позвонить отцу, и он отвезет вашего друга в больницу.

– Он мне не друг, – говорю я. – И в больницу ему не надо. Чаз отвезет его на станцию, надеюсь, больше мы его не увидим.

– Жаль, – разочарованно говорит она. – А я надеялась на продолжение драки.

– Думаю, для одного дня драк было вполне достаточно. Кстати, ты не видела, куда делся Люк?

– Видела! – Агнесс оживает. – Он пошел на винодельню. Думаю, он в винном погребе.

– Спасибо, Агнесс, – бормочу я и иду обходить дом. Свадебный прием в полном разгаре. «Сатанисты» вошли в раж и вовсю играют шлягеры. Одна из подружек Викки скачет по сцене и распевает строчки из песни Аланис Мориссет «Ты должен знать». Не совсем свадебный репертуар, но все уже так пьяны, что не обращают внимания на подобные мелочи. Многие присутствующие благодаря коктейлям вообще не заметили, что была драка. Только те, кто стоял ближе всех, видели, как Люк ударил Энди, а молниеносное вмешательство Чаза положило конец надеждам на продолжение драматического действа. Так что пришлось им снова обратить свои взоры на сцену.

И если драку мало кто видел, то, похоже, меня знают в лицо все. Вот что бывает, когда выставляешь себя на посмешище на сцене перед двумя сотнями совершенно незнакомых людей. Они все начинают вести себя, как твои лучшие друзья.

Или это распространилась моя слава в связи с удачным применением винного камня? Такое ощущение, что у каждой присутствующей здесь женщины есть ко мне вопросы относительно восстановления старинных свадебных платьев – как вывести пятна или вставить клинышек; как сделать платье чуть современнее, но при этом не повредить ткань; и где найти старинное свадебное платье.

Я терпеливо отбиваюсь. Наконец мне удается пересечь лужайку, добраться до погреба и открыть обитую железом старинную дубовую дверь.

Внутри тихо, как в мавзолее. Хотя, в отличие от мавзолея, сюда просачивается солнечный свет сквозь маленькие окошечки под самым потолком. Даже сюда доносится музыка со сцены – ее, наверное, слышно во всей долине – и гомон гостей. Вдоль стен выстроились высокие дубовые бочки с вином, содержимое которых я, по настоянию Люка и его отца, попробовала во время экскурсии пару дней назад. Стаканы, из которых пили мы и гости, которых месье де Вильер водил сюда после, аккуратно составлены у каменной раковины в дальнем конце комнаты.

Возле раковины стоит Люк.

Он не слышал, как я вошла. А если и слышал, то не подал виду. Он стоит ко мне спиной, опустив голову, и держит руки под струей воды. Видимо, он все же сильно поранил руку о зубы Энди.

Я спешу к нему, забывая о том, что у меня опять могут застрять слова в горле, когда попробую извиниться.

– Дай я гляну, – говорю я.

От неожиданности он подскакивает.

– Господи, что ж ты так подкрадываешься, а?

Я тяну его за руку. Костяшки покраснели и распухли, но кожа не лопнула.

– Тебе повезло, – говорю я, разглядывая его руку. – Энди жалуется, что у него теперь зубы шатаются. Ты мог сильно пораниться о них.

– Знаю, – бурчит Люк и левой рукой выключает кран. – Сам виноват, надо было целить в нос.

– Не надо было вообще никуда целить, – говорю я. – У меня все было под контролем.

Люк даже не пытается спорить. Он вытирает руки о полотенце, висящее тут же.

– Да, – виновато говорит он. – Не знаю, что на меня нашло. У меня просто в голове не укладывалось, как у него хватило наглости заявиться сюда. Если только…

Я смотрю на него. Какие же у него густые темные волосы.

– Если только что?

– Если только ты сама не пригласила его, – отвечает Люк, не глядя мне в глаза.

– Что? – я даже рассмеялась. – Ты это серьезно? Неужели ты подумал…

– Ну… – Он откладывает полотенце в сторону. – Я не знал, что и думать.

– Кажется, я достаточно ясно выразилась на этот счет еще в поезде. Мы с Энди расстались. И он приехал только потому, что надеялся, что я вытащу его из финансовой ямы, куда он сам себя загнал.

– И… ты вытащила? – спрашивает Люк, не сводя с меня глаз.

– Нет, но Чаз сейчас работает над этим.

– Очень похоже на Чаза, – улыбается Люк.

Я вынуждена отвести глаза – его улыбка выбивает меня из равновесия.

Тут я вспоминаю, что должна еще кое-что сказать ему. Страшно смущаясь, я быстро говорю это, обращаясь к своим ногтям.

– Люк. Прости меня за то, что я наговорила вчера ночью. Я должна была сама сообразить, что ты ничего не говорил Шери. Про мой диплом. Не знаю, что на меня нашло.

Люк молчит. Я поднимаю глаза – всего разок – взглянуть, слушает ли он меня вообще.

Он смотрит на меня сверху вниз с самым загадочным выражением лица – то ли улыбается, то ли хмурится. Он меня ненавидит? Или я – несмотря на мой длинный язык – все же нравлюсь ему?

Сердце у меня колотится так, что он, должно быть, видит это через платье. Я снова опускаю глаза – на этот раз на его ноги, не на свои – и очень зря, потому что на нем «инспекторы» – «ИНСПЕКТОРЫ»! Круто!

– И еще. Я рассказала твоей маме о том, что тебя приняли в Нью-Йоркский университет, и о планах Доминик по переделке шато, поскольку хотела, чтобы она рассмотрела другие варианты. Можно хотя бы сдавать его в аренду на месяц-другой богатым семьям или под корпоративную вечеринку или еще что-нибудь. Честно, я только хотела помочь…

– Знаешь, вообще-то последние двадцать пять лет я прекрасно обходился без твоей помощи, – говорит Люк.