Филадельфия

Я прибыл десять минут назад и пишу Вам прямо с причала. Боюсь упустить время, поэтому спешу известить Вас о том, что произошло. Не перестаю укорять себя с тех пор, как понял, к чему привела моя опрометчивость.

Подробно я все расскажу Вам завтра. Сейчас же должен предупредить Вас, что Клитеро жив. Узнав местожительство Вашей жены в Нью-Йорке, он, похоже, имеет тайное намерение посетить ее.

Уповаю на Небеса, чтобы этого не случилось! Надеюсь, Вы сумеете как-нибудь помешать их встрече. Я же, увы, не могу ни повлиять на ход событий, ни продолжать письмо.

Теперь, как и обещал вчера, я готов сообщить Вам подробности того, о чем упоминал в предыдущем послании, Как мне жилось у Инглфилда, Вы уже наслышаны от Вашей приемной дочери, поэтому я бы хотел вернуться к судьбе слуги моего почтенного друга: речь, конечно, о Клитеро, который неожиданно исчез и о котором с тех пор не было ни слуху ни духу. Вам безразлична горькая участь этого человека, Вы предпочли бы, чтобы о его существовании и невзгодах все поскорее забыли. Признаюсь, у меня к нему иное отношение. Я беспокоюсь о нем, жалею беднягу и был бы рад облегчить его муки. Не могу поверить, что недуг, от которого он страдает, неизлечим. Я хочу найти его. Хочу узнать, что с ним, и, если возможно, утешить, вдохнуть в него мужество и вселить надежду.

Инглфилд поделился со мной тем, что было известно ему.

– О да! – воскликнул он в ответ на мои расспросы. – Клитеро здесь. Этот чужеземец вновь вышел на сцену После его исчезновения, когда постель умирающего нашли пустой, Филип Беддингтон из Четаско сообщил мне, что в хижине Деб появился новый жилец. Поначалу я подумал, что, быть может, вернулся шотландец, который построил этот дом, но вскоре выяснилось, что в хижине обосновался мой слуга. Сам я к нему не наведывался, не имел никакого желания, однако от соседей и путников доподлинно знаю, что он по-прежнему живет там.

– Но как! – прервал его я. – Как он там живет, чем питается? Ведь сейчас зима, вырастить ничего невозможно, да и земля в тех местах неплодородная.

– В хижине Деб, – пояснил мой почтенный друг, – он только отдыхает и спит. А едой и одеждой его обеспечивают на соседней ферме, где он работает. Беддингтон обитает неподалеку и в курсе ситуации. Как я понимаю, нынешняя жизнь Клитеро мало чем отличается от той, что он вел у меня, только ночует он не на ферме, а возвращается в хижину, в силу чего общение с остальным человечеством у него совсем сведено к минимуму. Днем он столуется у своих хозяев, а ужин – как правило, кусок ржаного хлеба – уносит с собой, проводя все свободное от работы время либо в четырех стенах хижины, либо в укромных уголках пустоши, где в одиночестве бродит куда глаза глядят – лишь бы подальше от людей.

Информация, полученная от Инглфилда, меня немного успокоила. Видимо, Клитеро уже не так печалится и отчаивается, как я думал. Может, ему постепенно удастся и вовсе освободиться от своих мрачных мыслей.

И все же, размышляя о нем, я не мог не признать, что его жизнь, хоть и стала чуть более приемлемой, тем не менее была ужасна и унизительна для человека, питавшего в юности большие надежды и наделенного множеством достоинств. Такая самоизоляция в дикой глухомани лишь способствовала его хандре и изощренным пыткам угрызений совести. Сочувствуя ему, я решил, что должен убедить скорбящего отшельника изменить образ жизни. А что лучше правды о последствиях его преступных действий могло помочь мне добиться желаемого?

Основным источником безмерной скорби Клитеро была уверенность в том, что он повинен в смерти своей благодетельницы. Одного этого было достаточно, чтобы ввергнуть его в бездонный омут глубокого раскаяния и самобичевания. Пойдя на поводу у воспаленного воображения, мы оба – и он, и я – сделали ошибочный вывод, хотя, если взглянуть беспристрастно, из исповеди Клитеро никак не вытекало такое катастрофическое развитие событий. Но сам Клитеро, перед мысленным взором которого до сих пор стоял образ бездыханной госпожи, ничуть не сомневался, что она мертва, и никакие возражения не могли поколебать его убежденность в этом. Чтобы опровергнуть то, что он видел своими глазами, необходимо было столь же зримое и очевидное доказательство. Если он узнает, что она не просто жива, а замужем за Сарсфилдом и вполне счастлива, более того – находится здесь, в Америке, возможно, тогда кровавый призрак перестанет являться ему, лишая покоя, душа его исцелится, и он вернется в мир, чтобы занять в нем достойное место, соответствующее его таланту и воспитанию. Под воздействием этих мыслей я захотел, не мешкая, встретиться с ним. Поскольку на следующий день дела требовали моего присутствия в Солсбери, я решил выйти в путь после полудня, чтобы к вечеру быть в Четаско и застать Клитеро, когда тот придет после работы в свое уединенное жилище.

Так я и сделал. К Беддингтону добрался уже в сумерках, О Клитеро он смог рассказать мне не больше того, что я уже слышал от Инглфилда. Хижина Деб располагалась в трех милях от дома Беддингтона, и я поспешил отправиться туда, чтобы успеть до наступления ночи. С этим местом у меня было связано столько ужасных воспоминаний о прошлогодних событиях, когда моя жизнь висела на волоске, что мной овладели гнетущие чувства и мысли, С трепетом в сердце я по окруженной дремучими лесами тропе быстрым шагом преодолел путь до укромного жилища Клитеро. Хижина Деб пребывала в жалком запустении. Сквозь законопаченные щели между бревнами свет не проникал, но чуть заметно сочился из-под двери и в зазорах на стыке с дверным косяком.

Посмотрев в боковую щель, я увидел, что в печи горит огонь, однако Клитеро в пределах видимости не было, Я стучал, звал – никакого ответа. Тогда я поднял щеколду и вошел. В хижине никого не оказалось.

Я предположил, что Клитеро куда-то ненадолго отлучился и вскоре вернется; возможно также, что он задержался на работе дольше обычного. Поэтому я сел на прикрытый шерстяным пледом соломенный тюфяк у печи, видимо, служивший Клитеро постелью, и приготовился ждать. Та кровать, что была тут в прошлый раз, куда-то исчезла, как и прочие предметы жалкой обстановки Королевы Мэб, на которые я обратил внимание при первом посещении этой хижины. Кроме вязанок хвороста в углу, явно предназначенных для топки печи, ничто больше не напоминало о человеческом присутствии. Насколько скромными условиями может довольствоваться человек и как незначительны наши естественные потребности!

Пока я размышлял об этом и сравнивал впечатления годичной давности с нынешними, унылое завывание ветра было нарушено звуком шагов. Дверь открылась, и на пороге появился Клитеро Выглядел он почти так же, как когда жил в Солсбери.

Застав подле своего очага незваного гостя, Клитеро был весьма удивлен и раздосадован, ибо, похоже, не узнал меня, приняв за чужака и удостоив лишь коротким негодующим взглядом, после чего с суровым выражением лица он бросил в угол котомку, которую держал в руках, и направился к выходу.