Сказать по правде, он любил свой народ. Ему и сейчас его не хватало. А те жалкие крохи, что Кочма утащил в золоченую норку, все равно не решили бы всех проблем Трезубца. Ну, может, одну или две, но не все.

Адольф подошел к столу и включил компьютер. Затем посмотрел на экран. М-да, всего двадцать первая страница, а хотелось бы навалять штук шестьсот, чтобы была еще та книженция – тяжелая, в красивом и дорогом переплете. Чтобы как шарахнуть кого-нибудь по башке, так и конец схватке.

Кочма вспомнил, как в школе сосед по парте Пилипок бил его по голове учебником арифметики. Адольфу было не столько больно, сколько обидно. Эту обиду он пронес через всю жизнь и, придя к власти, на всякий случай разыскал Пилипка – вдруг захочется отомстить? Но калечить бывшему однокласснику жизнь Адольф не стал. Ощущение всемогущества притупило детские обиды.

Тем не менее написать толстую книгу Кочме хотелось до сих пор. А потом раздаривать экземпляры в школы, библиотеки и университеты, чтобы новое поколение росло, оберегаемое мудростью Адольфа Кочмы.

– Итак, сцена на мосту, – произнес Адольф.

Он надеялся, что собственный голос откроет ему канал вдохновения, но этого не случилось. Гораздо проще вспоминалась утка с солеными огурчиками и седло барашка в соусе, и еще...

– Итак! Сцена на мосту! – еще громче произнес Адольф, досадуя, что вдохновение совсем его не боится.

Неожиданно на потолке, в самом углу кабинета, распахнулась вентиляционная решетка, и вслед за градом сухого мышиного помета на пол вывалился огромный человек. Он не устоял на ногах и шлепнулся задом, а его огромная сабля высекла искры из благородного мрамора.

Человек чихнул, затем поднялся с пола и сказал:

– Привет, Адольф.

– Здравствуйте, – несмело ответил Кочма, понимая, что

перед ним женщина.

– Короче, так, времени у нас мало, и мы к тебе по

делу.

– Кто мы? – не понял Кочма, отступая к столу. – Как

вы сюда попали?

– Очень просто, ножками.

Вслед за женщиной через открытую решетку выпал еще один человек. Он ловко приземлился на ноги и тут же выхватил пистолет – такого оружия Адольф никогда не видел.

– Это он? – спросил незнакомец у женщины.

– Он самый – Адольф Кочма, беглый папаша.

– Ничего себе папаша, – оглядев убранство кабинета, заметил мужчина, а затем так посмотрел на Адольфа, что у того от страха зачесались пятки.

«Какой ужас! Наверное, они меня убьют!» – решил он. Ноги Кочмы подкосились, и он сел на свой стол, прямо на кнопку вызова дежурного охранника.

Как ни старался Кларк притормозить в трубе руками, он довольно чувствительно приложился подошвами к мраморному полу, однако устоял и на всякий случай сразу выхватил пистолет.

Но это было лишним. Джейн вполне контролировала ситуацию, и перепуганное лицо невзрачного человечка было тому свидетельством.

– Это он? – спросил Кларк.

– Он самый, – подтвердила Джейн. – Адольф Кочма, беглый папаша.

– Ничего себе папаша, – произнес Эдди, осматривая роскошное убранство кабинета – бежевую мебель на кривых ножках с отделкой в виде золоченых купидонов.

«Зажрался, ворюга», – подумал Эдди и зло посмотрел на хозяина кабинета. Тот невольно попятился, наткнулся на свой стол, обессиленно на него присел, словно у него отказали ноги.

За дверью послышались шаги. Они остановились совсем близко, и раздался стук.

– Кто там? – не своим голосом проблеял Адольф.

– Ваше превосходительство, вы меня вызывали? – спросил охранник и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь.

В ту же секунду Джейн, словно отпущенная пружина, повернулась вокруг свой оси и достала охранника мечом.

Брызнула кровь, и обезглавленное тело стало сползать по стене, оставляя на ней ужасающие следы.

Кларк поморщился. Ему совершенно не нравились такие сцены.

– Не убивайте меня, прошу вас, – запричитал Кочма и опустился на колени. – Я виноват, я знаю! Я все верну родине, честное благородное! Все до последнего грошика! Пожалейте, у меня же детки!

Адольф схватил со стола фотографию и стал тыкать ею в лицо Джейн.

– Вот это Галя, моя жена, – объяснял он плачущим голосом, – а это детишки, сыночки мои Джохар и Бенито. Посмотрите, какие они славные! Неужели вы оставите их сиротами! А?! А вот, смотрите, это я! – выхватил он еще одну фотографию. – Это я говорю речь на празднике независимости, а на заднем плане стоит готовый крейсер «Гетман Рабинович». Это все моя заслуга! Это я нашел средства на его постройку! Я! Не убивайте меня, я – хороший!

Кочма упал на колени и пополз к Кларку, но, заглянув ему в глаза, обратился к Джейн. Он пытался выяснить, кто из этих двух страшных людей главнее и к кому следует апеллировать.

– Ну хорошо, хорошо! – закричал он плачущим голосом. – Ну не было денег на новый крейсер! Не было! А что прикажете делать? Взяли один из оставшихся от имперского флота и перекрасили ему нос... Написали новое название... И народ был рад! – Кочма прижал к груди руки и склонил по-собачьи голову. – Народ был очень рад. Пожалейте меня и моих деточек!

– Вы не поняли, мистер Кочма, мы как раз о ваших детишках и печемся, – спокойно сказала Джейн. – У меня с собой исполнительный лист и «радиокарго», по которому вы переведете деньги на счет своей жены. Вот. – Джейн развернула документ и показала его Адольфу.

Несмотря на недавнее купание Джейн, бумага была совершенно сухой.

– Постойте-постойте, – начало доходить до Кочмы. – Он поднялся с колен и, внимательно изучив документ, воскликнул: – Да как она смеет! Да я ей столько оставил, что она должна меня благодарить!

– Видимо, маловато оставили, мистер Кочма, пожадничали. Вот вам «радиокарго» и давайте вводите шифр.

Джейн протянула Адольфу одноразовый прибор для перевода денег, и тот, отвернувшись от незваных гостей, набрал номер своего счета и код для снятия средств. Сумма перевода и счет, на который она уходила, были занесены в память прибора заранее.

– Вот, пожалуйста, – сказал Кочма со вздохом, стоившим ему сто пятьдесят миллионов. – Я вовсе не такой жадный, – добавил он голосом обреченного.

Затем позволил себе робкую улыбку, стараясь понравиться этой железной деве.

Джейн взяла «радиокарго» и, удостоверившись, что он готов к пересылке, нажала кнопку.

«Перевод всей суммы завершен», – через несколько секунд сообщила умная машинка, и ее экран погас. Теперь уже ничто не могло вернуть «карго» к жизни, после выполнения задания его электронные внутренности разрушались.

– А я поначалу думал, что вы народные мстители, – тихо сказал Адольф. – Хотя за что мне мстить, я старался ради державы. Я знал много разных способов, как сделать народ Трезубца сильным и богатым, – произнес он уже громче и даже решительно кивнул. – По моим личным секретным распоряжениям, народ изгонял врагов, под моим руководством он пел народные песни, чтобы через культуру поднять производительность труда, но... – тут Адольф развел руками, – почему-то этого не происходило.