Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она уничижительно фыркнула, показывая как нашу несознательность, так и глубину своей жертвы.
— Петя продаст, как Волков Волкову — решила Оленька и сурово посмотрела на брата. — А я никому не расскажу, что он пытался использовать папин артефакт. И ладно бы использовал, так ещё и неудачно.
Петя заметно скис и виновато посмотрел на сестру. Значит, пытался подслушать. Всё-таки Волков почуял родственную попытку, а не меня. Интересно всё же, о чём говорили Волковы. Получается, у Волковых есть какой-то договор с Рысьиными, ни в один из пунктов которого, надеюсь, я не вхожу.
— Совсем ничего не удалось подслушать? — понятливо спросила Строгова.
— Да мы и не собирались, — открестился Петя. — Я просто проверить хотел.
— Просто проверить, — хмыкнула Оленька. — А теперь просто вручишь Саше билет.
— А если он покупать не захочет?
— Сделай так, чтобы захотел. Или оплатишь из своих карманных денег, — перешла к угрозам сестра.
— Лебединое озеро! — пискнула Тамара.
Я непонятливо на неё посмотрела, но остальные уткнулись в карточки. И вовремя: из коридора уже доносились шаги. А вскоре донёсся и сам Волков.
— Всё играете? — столь радостно спросил он, словно разговор с тётей закончился ко всеобщему удовольствию.
Оля чуть заметно пихнула брата в бок, и тот сразу же выпалил:
— Это потому что более интересных занятий не нашлось. Саша, ты же любишь танцы? У Оли в гимназии скоро благотворительный вечер, и я выпросил у них для тебя билет.
— Два билета, — поправила Строгова.
— Два билета, — послушно повторил Петя, с надеждой глядя на родственника.
— А два-то зачем? — удивился тот.
— Мало ли. Вдруг ты с другом решишь пойти, чтобы одному не скучать, — выдал Петя, который непременно поступил бы именно так, всучи ему кто-нибудь билет на танцевальный вечер с обязательным посещением.
— Скучать на балу? Это невозможно, друг мой, — улыбнулся Волков. Хищно так улыбнулся, показав, что ни одному стоматологу на нём заработать пока не удалось. — Хорошо, доставай свои билеты.
Достала Строгова. Но это были мелочи. Главное — билеты нашли владельца, а благотворительная касса пополнилась парой бумажек. Петя засиял, благодарно глядя на родственника, который даже не стал говорить о том, что подслушивать нехорошо. Впрочем, вполне возможно, Пете ещё предстоит этот разговор с мамой, и сдаётся мне, Анна Васильевна пострашнее будет.
— Так что же мы сидим, — оживилась Строгова, — мы же собирались танцевать. — И повелительно: — Тамара!
Тамара, счастливая от того, что не придётся больше продавать билеты, отложила мешочек и вспорхнула с места. Весьма изящно вспорхнула, заслужив одобрительный взгляд Волкова, который тут же заинтересованно сказал:
— Барышни, вы же не оставите меня в одиночестве на вашем Благотворительном балу? Каждая должна пообещать мне танец.
— Могу два, — щедро предложила Строгова. — У меня как раз два свободных осталось.
— Я не могу быть столь жесток и лишать другого кавалера возможности потанцевать с прекрасной дамой, — возразил Александр. — Но один танец вы мне пообещаете…
Он сделал паузу и выразительно посмотрел на сестру, которая тут же затараторила:
— Ой, я же не представила тебе моих подруг. Это Анна Строгова. Тамара Яцкевич за пианино. И Лиза Рысьина. Ты её, может быть, помнишь?
— Разумеется, помню, — чуть удивленно отвечал Волков. — Разве я могу забыть твою подругу? Слава богам, у меня ранений в голову не было. Поэтому я точно помню, что фамилия у Лизы была другой.
— А теперь она Рысьина, — с гордостью ответила Оленька. — Правда, здорово?
— Здорово, — согласился Волков. — Но неожиданно. В вашем возрасте очень редко приобретают второй облик. Вы мне расскажете, как это случилось?
Почему-то мне показалось, что он неискренен и прекрасно знает о том, что со мной произошло. Во всяком случае, об изменении статуса — точно. Опять зашевелились подозрения, не связан ли со мной разговор, кусок которого я подслушала.
— Да что там рассказывать? — нахмурилась Оленька, явно не собиравшаяся выдавать посещение святилища Велеса. — Лизу чуть не убили, и она потеряла память. Вот это и пошло компенсацией.
— Потеряла память? Совсем?
— Совсем. Даже не помнит, как танцевать, представляешь? — Оля упорно отводила разговор с опасной темы. — Мы для этого сегодня и собрались. Помочь ей вспомнить. Или научить заново.
— Научить заново? Прекрасная идея. Вы настоящие подруги, — с энтузиазмом сказал Волков. — Я непременно должен поучаствовать в вашей затее. Помочь, чем только смогу. Лиза, что мы будем сейчас танцевать?
По виду Строговой стало понятно, что она раздумывает, не допустила ли какую-то стратегическую ошибку в беседе с кавалером, но потом решила, что Волкова хватит на всех, а оставшийся танец она ещё непременно пристроит. Тамара же, надеясь, что про её участие в танцах вообще забудут и не потребуют выделить танец ещё и для Волкова, торопливо предложила:
— Мазурку?
— Мазурку так мазурку, — согласился Волков и направился ко мне с таким видом, словно мы уже были на Благотворительном вечере.
Кажется, сегодня мне придётся танцевать даже больше, чем я собиралась…
Не знаю, что было тому причиной: то, что я уже пыталась танцевать у Хомяковых и немного преуспела, или то, что я сейчас думала совсем не о танцах и почти не обращала внимания на то, что делаю, — но проблем у меня в этот раз не случилось и ноги Волкова остались необтоптанными. Возможно, всё не сложилось бы для него столь удачно, танцуй он только со мной, но хотя мне и постоянно казалось, что он за мной наблюдает, внешне он делил своё внимание на всех нас, даже Тамару пригласил, а на возражение Строговой, что аккомпанировать будет некому, заметил, что Оленька тоже училась играть на пианино.
Подруга честно отыграла вальс, после чего стало понятно, почему просят не её, а Тамару: сложно танцевать, когда музыкант постоянно запинается и переигрывает одну и ту же фразу по несколько раз. Возможно, делала она это намеренно, поскольку просидеть весь вечер за инструментом, развлекая других, — то ещё удовольствие. Хотя той же Тамаре явно куда больше нравилось играть, чем танцевать: в компании Волкова она то краснела, то бледнела, а уж запинаться и сбиваться с такта могла и без Оленькиной помощи.
— Лиза, помнится, вы прекрасно играете, — неожиданно сказал Волков.
— Я? — пораженно уточнила я и тут же припомнила пианино в квартире, на полированной поверхности которого после Оленькиного энтузиазма удачно проявились множественные отпечатки пальцев. Возможно, там были и мои, но теперь я могла похвастаться только отпечатками, но никак не игрой.