— Знал бы, что ты приедешь, взял бы презервативы.

— А разве ты их не всегда носишь в кармане?

Съязвив, Фостер потянулась за протянутыми Пашей шортами, которые он после её слов тут же отдернул в сторону, заставляя остаться перед ним в порванных колготках.

— Сегодня не взял. Моя девушка должна была быть дома, а с другими трахаться не планировал.

Губы Фостер разъехались в довольной улыбке.

— Наверное, мне тоже нужно носить парочку с собой.

На мужских щеках появились любимые ямочки.

— Лишними точно не будут.

Одевшись, они опустили крышу автомобиля и уселись на заднее сиденье. Дубнов оперся спиной на дверцу, а Алекса устроилась у него на груди. Такая маленькая, уставшая, нежная и хрупкая. От нее пахло сексом, Пашей и своим неповторимым тонким ароматом, который когда-то снес ему мозги.

Темнота окутала их словно коконом, донося звуки проезжающих машин с трассы. Из динамиков звучала какая-то попса, запах сигарет, которые курил Паша, выпуская в сторону дым, стал для Фостер чем-то особенным. Вредным для здоровья, но необъяснимо манящим, отличающим её Пашу от остальных. Он держал женскую ладонь в своей, а большим пальцем гладил запястье. Алекса наблюдала за этим, казалось бы, простым, но таким сакральным действием, и сердце щемило. Никогда даже не представляла, что банальные перебирания пальцев могут принести удовольствие. Прямопротивоположное тому горячему и сумасшедшему, в которое всего несколько минут назад окунул ее Паша. Сейчас его прикосновения были ласковыми, теплыми, наполненными глубиной и чем-то новым, рождающим желание летать. Высоко — высоко с ним одним.

Дубнов же и подумать не мог, что после Насти сможет кому-то позволить приблизиться настолько, чтобы снова открыться и захотеть любить. Чтобы не сваливать после секса, а хотеть лежать рядом, смотреть на девушку, прижимать к себе и понимать, что больше ничего и не нужно.

— Что у тебя на ладони? — тихо спросила малышка, вероятно заметив шрамы, исполосовавшие всю его правую ладонь.

Поднесла руку к лицу, пытаясь рассмотреть.

— Последствия обучения метанию ножей.

Левую сторону грудной клетки обдало кипятком, когда нежные тонкие пальцы с осторожностью повели по коротким линиям. Дуб замер, наблюдая за печатью боли на ее лице. Его хорошенько тряхнуло изнутри.

— Давно ты этим занимаешься?

— Давно. Еще шестнадцати не было, когда начал учиться.

Фостер, не отрывая глаз от их рук, протолкнула свои пальцы между Пашиными и крепко сжала.

— А меня научишь?

Ал была готова к отказу, уже слыша, как Паша говорит, что это опасно и занятие не для девушек, когда повернула голову полубоком и ее встретил серьезный взгляд.

— Научу.

— Правда? — удивленно переспросила.

— Конечно. Это хороший способ брать собственные эмоции под контроль. Тебе лишним не будет, — шероховатая ладонь легла на любимое лицо и погладила щеку, заставляя Алексу саму прижаться к ней крепче. — Плюс, это отличный метод самообороны. Мне будет в разы спокойнее, если ты сможешь за себя постоять.

Господи, неужели это тот самый сосед, выводивший ее из себя своим несерьезным отношением, цеплявший шуточками и раздражавший ямочками? Тот, кто сейчас не отводил от нее глаз, был кем-то другим. Или нет? Она не понимала, но точно знала, что, если между ними вдруг все закончится, она сойдет с ума.

— Ты говорила, что сбежала из дома. Почему? — решил задать волнующий вопрос Паша. Ему давно эта ее брошенная фраза не давала покоя.

Тут же почувствовал, как Алекса напряглась, поэтому несколькими затяжками втянул ядовитый дым в легкие и выдохнул его вверх. Выкинул сигарету, а потом подтянул к себе Фостер ближе. Впечатал спиной в себя, чтобы обеими руками обнять ее за шею и провести по щеке носом.

— Можешь не говорить, если не хочешь.

Фостер вздохнула.

— Это случилось спонтанно, — все же нерешительно заговорила, — Один знакомый мамы после того, как вышел из ее комнаты, подошел ко мне и, присев на корточки, сначала улыбнулся, отвел мне волосы за ухо и взял за руки. Я как раз ела хлеб с маслом и как сейчас помню, что его прикосновения вызвали желание вывернуть бутерброд обратно. Я хотела вырвать руки, но мужчина очень больно их сжал и сказал, что я могу пойти с ним. Если пойду, то у меня будет много конфет, кукол и всего, чего захочу. Тогда мама вышла из спальни, начала на него кричать, оттолкнула меня к себе за спину, а после того, как он ушел, я сбежала. Не знаю почему. Я тогда не понимала, но точно знала, что не хочу снова его видеть. Моя детская психика не выдержала.

Паше стоило огромных усилий, чтобы не выматериться. Развернул к себе Алексу, побуждая оседлать его, и она увидела в любимых глазах столько участия, желания защитить, что сердце заболело.

— Я научу тебя метать ножи, Алекса. И больше никто и никогда к тебе не притронется.

— Теперь у меня есть ты, — Ал уткнулась лбом в Пашин и прикрыла глаза.

— Да. И я никому не позволю причинить тебе боль.

Алекса знала это. Шестое чувство подсказывало, что именно рядом с этим парнем ничего плохого случиться не может. Нашла мужские губы и поцеловала. Паша мгновенно перехватил поцелуй. Касаясь губами сначала нежно, потом глубже, до хруста прижимая к себе и распаляя их обоих по новой. Алекса привстала, чтобы наощупь расстегнуть ширинку. Ей нужен был Паша. Сейчас. Так близко, как никогда. Без прелюдий и лишних слов.

Не нуждаясь в объяснениях Дуб помог ей избавиться от шорт. Не прерывая голодных поцелуев, обхватил за бедра и усадил на себя до основания. Оба застонали. Фостер дала себе секунду на то, чтобы привыкнуть к новому углу проникновения. Было немного больно, слишком растянуто, но потребность в Паше казалась такой сильной, что не останавливало даже это. Мужские руки осторожно приподняли ее за ягодицы и снова медленно насадили сверху.

На этот раз они занимались сексом долго. Смакуя друг друга, пробуя и изучая. Растворяясь в обоюдном наслаждении и страсти. Отдавая и беря не меньше. До изнеможения и бешеной усталости уносясь в космос и с хриплыми стонами возвращаясь на землю. Именно сегодня они узнали друг друга по-настоящему. До оголенных нервов и звона напряженных мышц. До издробленных в порошок костей и искусанных в кровь губ. До мяса обнажившихся чувств…

— Знаешь, ты нравишься Эмме, — сказала Ал, удобнее устраиваясь на подушке.

Они приехали домой каких-то полчаса назад и после совместного душа улеглись в кровать в комнате Алексы.

— Знаю, — ответил Паша, прижимая любимую к себе.

— Мне как-то не по себе. Нам впервые понравился один парень, и теперь все так… — Фостер неопределенно пожала плечами.

После размолвки с подругой остался неприятный осадок. Эм никогда не защищала Колина, всегда принимала ее сторону, но сегодня… создалось ощущение, будто клоаку прорвало и вылилось наружу давно накопленное дерьмо.