— Но это место, оно такое богатое!

Мириам сложила газету.

— Грюнмаркт тоже будет таким богатым, и еще при нашей жизни, если я добьюсь своего.

— Но как это произойдет? Как ты создашь такое богатство? Здесь никто не знает, каким образом другой мир так разбогател. Откуда это берется?

Мириам пробормотала себе под нос:

— …придется учить пса-меркантилиста новым трюкам… — Она отложила газету и повернулась к Ольге. — Послушай. Общеизвестно, что в любой стране в ее землях есть много золота, много железа, много древесины, а на земле много фермеров, правда? Так что если ты торгуешь со страной, того, что ты забираешь, там не остается. Твои доходы — это их потери. Верно?

— Да. — Ольга задумчиво кивнула.

— Ну, это явно неправильно, — сказала Мириам. — Эти соображения обычно называют меркантилизмом. Отказ от него был одним из ключевых шагов, которые отличают мой мир от вашего. Главное — понимать, что ценности создаются человеком. Кусок железной руды не так ценен, как пригоршня гвоздей, потому что требуется человеческий труд, чтобы превратить руду в гвозди, и гвозди полезнее. А если у тебя есть железная руда, но нет «труда», а у меня есть «труд», но нет руды, то мы обе можем получить выгоду — доход — только путем торговли, так? Я могу взять твою железную руду, наделать гвоздей, отдать тебе часть в виде платы, и мы обе будем в выигрыше, потому что раньше у тебя вообще не было гвоздей. Ну? Правильно?

— Думаю, что я поняла. — Ольга наморщила лоб. — Ты хочешь сказать, что мы не торгуем? Что Клан держится неправильного подхода к тому, как зарабатывать деньги…

— Да, но это не все. Клан не создает ценностей, он просто перемещает их. Другой важный фактор — то, что крестьянин-фермер куда меньше способен создавать ценности, чем, скажем, фермер, знакомый с севооборотом и поддержанием плодородия почвы и с тем, как эффективно вносить удобрения на поля. А человек, который целый день сидит и делает гвозди, менее продуктивен, чем инженер, способный сделать машину, которая на одном конце захватывает проволоку, сырье, а на другом выплевывает готовые гвозди. Более выгодно иметь машину, делающую гвозди, и, просто управляя ею, делать гвозди самому. Образованные люди могут думать о путях создания таких машин или о предоставлении ценных услуг — но, чтобы открыть путь к богатству, нужно образованное население. Тебе понятно это?

— Так вот что ты делаешь: берешь идеи, в которых имеется потребность, и учишь людей с железной рудой делать гвозди и разные другие вещи, да?

— Да. И пока я не могу легко забрать плоды этого «обмена» домой, мне ничто не мешает быть богатой здесь. Что, в свою очередь, должно дать мне некоторый рычаг для противодействия Клану. И вот еще что. — У нее был задумчивый вид. — Если цель — модернизировать Грюнмаркт, ту землю, где Клан обладает такой властью, то необходим ввоз технологий и идей из мира, который ушел вперед не так далеко, как Соединенные Штаты. Пропасть между Новой Британией и восточными царствами гораздо меньше. Я хочу «создать» богатых в этом государстве и использовать их как источник денежных вливаний в царства. Если Клан не позволит мне отойти от них, то по крайней мере я попытаюсь сделать свою жизнь более комфортной. Долой полные сквозняков средневековые замки!

— Замки. — С минуту у Ольги было тоскливое выражение. — Ты построишь дом, как твой собственный, рядом с Ниджвейном? Бандиты, южные королевства…

— Никаких бандитов, — твердо сказала Мириам. — Во-первых, нам нужно улучшить эффективность сельского хозяйства. То, что я видела, — никого не хочу обидеть — напоминает мне, как все делалось пять или шесть столетий назад в Европе. Полосовая обработка почвы, общинное скотоводство и никаких машин для сбора урожая. Сделав сельское хозяйство более эффективным, мы сможем высвободить рабочие руки для промышленности. Развивая промышленность и умножая рабочие места, мы произведем больше товаров — тканей, топлива, домов, кораблей — и сможем заняться устройством и организацией дорог и водных путей вдоль торговых потоков. Делая торговлю более безопасной, мы делаем ее дешевле и увеличиваем прибыль, то есть получаем дополнительные деньги, которые можем вложить в образование и производство.

Ольга покачала головой.

— Голова идет кругом! Кругом идет голова!

— Как это произошло в Англии в период промышленной революции, — подчеркнула Мириам. — Как это происходило и здесь примерно с 1890 года, на век позже, чем в моем мире. Самое интересное заключается в том, что это не произошло ни в Грюнмаркте, ни в здешней Европе. Это рождает у меня мучительное ощущение, что само знание о такого рода «неудаче» чрезвычайно важно… до сих пор. При наличии хотя бы половины шанса мы добьемся этого. — Она наклонилась к Ольге. — Роланд пытался сбежать, но они затянули его обратно. — Она сделала глубокий вдох. — Если они попытаются вытащить меня из цивилизации, я постараюсь прихватить цивилизацию с собой: этику среднего класса и все прочее. А потом они пожалеют.

Поезд начал замедлять ход между рядами домов из красного кирпича.

— Если ты пойдешь этим путем, ты наживешь врагов, — предсказала Ольга. — Одним это близко, но другим… Неужели ты действительно думаешь, что внешние семьи согласятся принять «размывание» их условного статуса? Или король? Или двор? Или совет лордов? Кто-то непременно решит, что от этого они только проиграют, и потому они будут бороться против тебя.

— Они это примут, если поймут свою выгоду, — сказала Мириам. Она бросила взгляд в окно, фыркнула и вновь застегнула жакет. — Черт возьми, а ведь там холодно. Будет ли с нами все в порядке на той стороне?

— Мы всегда рискуем, — заметила Ольга. С минуту она молчала. — Но, если хорошенько подумать, я считаю, что сейчас мы рискуем не больше, чем обычно. — Она ткнула ногой багаж. — До тех пор, пока не теряем время попусту.

Поезд медленно полз вдоль пригородной платформы и остановился, шипя паром; шум открываемых дверей, крики людей, дальние свистки сложились в вокзальную полифонию.

— На следующей остановке? — напряженно предложила Мириам. Она достала упаковку таблеток, взяла одну, предложила другую Ольге.

— Спасибо… да.

Поезд вновь пополз, выбираясь на открытое пространство, непрерывно гудя. Здания с обеих сторон от рельсов отбрасывали густые тени на окна, и Мириам показалось, будто они едут в туннеле.

— Меня беспокоит съезд, — призналась Мириам.

— Ха. Оставь это герцогу. Ты думаешь, он стал бы созывать его, если бы не верил тебе?

— А если что-то не заладится, если мы не попадем туда, если Брилл соврала, что моя мать находится в безопасности…

Поезд опять начал замедлять ход.

— Наша остановка! — Ольга встала и потянулась за пальто.

Они ждали в конце платформы, пока черно-зеленое чудище с грохотом уберется со станции. Горстка усталых путешественников водоворотом кружила вокруг них, указывая дорогу к пешеходному мостику, который вел через пути к главному вестибюлю. Мириам кивнула на дверь.