— Открытку с Горбатой горой.

— Это которая в округе Фримонт?

— Нет, к северу отсюда.

— Я таких не заказывала. Дай-ка я посмотрю список. Если они есть на складе, я могу тебе привезти сотню. Мне все равно надо заказать еще открыток.

— Мне и одной хватит, — сказал Эннис.

Когда пришел заказ на тридцать центов, он прикрепил открытку в своем трейлере, прибив медными гвоздиками в каждом углу. Под открыткой он вбил большой гвоздь, на который повесил вешалку с двумя рубашками. Потом сделал шаг назад и посмотрел на то, что у него получилось, сквозь скупые слезы.

— Джек, я клянусь тебе, — сказал Эннис, хотя Джек никогда не просил у него обещаний, да и сам их никому не давал.

Примерно в это же время Джек стал приходить к нему во сне. Таким, каким Эннис увидел его впервые: кудрявым, улыбающимся, с выступающими зубами, говорящим о том, как он хочет перестать от него зависеть и начать самому управлять своей жизнью. Еще ему снилась стоящая на бревне банка с фасолью с торчащей из нее ложкой, только краски и формы при этом были такие неестественно яркие и причудливые, что это придавало снам оттенок комической непристойности. Форма ложки была такой, что ее вполне можно было использовать как монтировку. Эннис просыпался — когда с тоской, когда со старым чувством радости и облегчения. Иногда на влажной подушке, иногда — на мокрой простыне.

Между тем, что Эннис знал, и тем, во что он старался верить, по-прежнему оставалось много переменных вопросов, но теперь с этим уже ничего нельзя было поделать. А если ничего не можешь изменить — терпи.

перевод Н. Л. Кузовлевой