Ее отчаяние мгновенно перешло в гнев. Она поняла в этот момент, что будет бороться с ним до последнего вздоха.

– Ты бы лучше не распускал руки. Каждое прикосновение вне супружеской постели грех и огорчает твоего Господа.

Он убрал руку, и Эмма повернулась на бок, отпихнув его от себя. Если она сегодня не может сбежать от него, то сбежит завтра или послезавтра. Если он посмеет привезти ее в город, она закатит сцену, подобную той, что устроила в деревне. Она все равно сбежит от него.

Мэтью пусть ищет успокоение для своей проклятой души. С нее же хватит собственных неприятностей.

Харт начал дрожать от холода час назад. Он подумал, что эта дрожь может даже взбодрить его. По крайней мере он не заснет. К полуночи густой туман окутал все вокруг, влажность висела в воздухе липкой пеленой, снижая видимость в темноте ночи. Его конь шел уверенно и быстро, но даже такой первоклассный мерин начал спотыкаться на едва видимой дороге. Она проходила в добрых десяти ярдах от обрывистого утеса, но время от времени звук волн становился таким громким, словно крутой склон начинался всего в двух шагах от копыт коня.

Туман обволакивал все, и поэтому звуки, доносившиеся до ушей Харта, казались странными и таинственными. Ему внезапно показалось, что он слышит женский плач, и тогда он свернул от моря в глубь полей, обследовал всю территорию, но не нашел ничего. Скорее всего это кричала чайка. Затем снова какой-то шум привлек его внимание, а за ним последовала вспышка слабого света. Откуда-то с востока, возможно, с проходившего корабля.

Итак, он временно прекратил поиски и просто ехал вперед, ожидая, когда взойдет солнце и рассеет туманную мглу.

Мэтью Бромли должен был увезти ее на север. Еще прошлой ночью, когда он выехал из Уитби, это казалось таким естественным. Между тем Харт и его кучер проделали большую работу, опросив маленький город. Им показали дешевую комнату, которую Мэтью снимал три дня назад, но с тех пор никто не видел его и ничего не слышал о нем. Поэтому Харт, взяв лошадь, направился назад прямо к дому Эммы и дальше дорогой выше, решив нагнать их там. Но сейчас… после холодных ночей в седле ему казалось, что поиски зашли в тупик. Они как сквозь землю провалились. Мэтью мог увезти ее на шлюпке. Или они могли свернуть от моря в глубь страны и ехать через поля. Но он видел Мэтью Бромли и не мог представить, что он может спать где-то еще, кроме постели. Он выглядел так, что порыв ветра мог подхватить и унести его.

Где-то впереди замычала корова, и ему показалось, что он слышит в ответ женский голос. Он распрямил затекшие плечи и, напрягая глаза, вгляделся в темноту. Небо светлело на горизонте. Восход, подумал Харт. И хорошая погода для поисков.

Залаяла собака. Мир возвращался к жизни, свет плыл над землей. Затем из тумана, словно привидение, вышла какая-то фигура.

– Мадам?

Старая женщина испуганно ахнула и отступила назад.

– Вы напугали меня до смерти!

– Извините. Скажите мне, далеко ли до Рамсуик-Бея?

– Почему же далеко, это он и есть! – Она оглянулась кругом, как и он. – Или рядом. Но здесь ничего нет. Постоялый двор на другой стороне селения, но, смотрите, будьте осторожней, не то вас там обчистят за милую душу.

– Благодарю. – Он уже начал разворачивать лошадь, прямо на звук воды, бьющейся о борт лодок, и слабый крик рыбака, но не успел отъехать, как потянул за поводья. – Не видели ли вы сегодня утром других путешественников?

– Нет, еще слишком рано.

– Ну разумеется.

– Но вчера вечером тут была одна пара.

Он резко развернул мерина.

– Кто?

– Мужчина и его жена, которую он разыскивал. Она сбежала и не хотела возвращаться назад.

– Молодая женщина? У нее темные волосы?

– Я не могла рассмотреть, она была в плаще, но мужчина молодой, и волосы у него светлые. И еще царапины на щеке, точно ее работа.

Харт едва сдерживал терпение.

– Когда это было?

– После обеда, в сумерки. Но еще не стемнело.

Харт пришпорил коня и поехал к деревне. Туман клубился перед ним, но дорога была видна достаточно хорошо, что позволило ему не натолкнуться на пасущуюся корову.

Спустя несколько минут он будил сонного хозяина. От мужчины несло перегаром и потом, но он сразу оживился при виде золотых монет.

– Ну да, конечно, они были здесь. Он подъехал и барабанил в дверь, но быстренько развернулся, когда она начала кричать.

Кожа Харта покрылась мурашками.

– Кричать?

– Кричать что есть силы. Она кричала, что он похитил ее и хочет убить. Он не мог заставить ее замолчать и тогда просто погнал лошадь из города.

– А вы? Вы позволили ему уехать?

– Если муж должен приструнить свою жену, то это не мое дело.

– Но она взывала о помощи. Он действительно похитил ее и мог убить.

Мужчина озадаченно почесал в затылке.

– Если он убийца, то что прикажете делать? Рисковать своей жизнью?

– Да, – отрезал Харт. – Вы должны были рискнуть и помочь этой женщине. – Он оседлал лошадь.

Мужчина подбежал, рубашка хлопала на ветру.

– Вы обещали заплатить!

Харт еле сдержался, так ему хотелось плюнуть в лицо трусу. Но напомнил себе, что он герцог, и бросил монету в грязь.

– Бери свое золото. Но если с ней что-то случится, я вернусь и сверну тебе шею. Слышать крики о помощи и ничего не предпринять. Мерзавец!

Лошадь уже неслась по дороге, поднимая за собой клубы пыли. Хозяин постоялого двора кричал что-то в свою защиту.

Они где-то близко. Харт чувствовал это всем своим существом. Они уехали из деревни перед заходом солнца и должны были подыскать подходящее место для ночлега. Следующий городок был в нескольких милях отсюда. Скорее всего они остановились где-то здесь, а если и едут, то не могли уехать далеко.

Его натруженные мускулы болезненно ныли, не выдерживая многодневного напряжения. Он был совершенно разбит обрушившимся ужасом, блеснувшей надеждой, жестокостью и печалью.

Если бы он мог знать, что с ней не случилось ничего страшного! Нет, с ней должно быть все хорошо. Мэтью не стал бы похищать ее для того, чтобы убить.

Мысль о том, что она в нескольких шагах от смерти, не давала ему покоя, и, собрав волю в кулак, он заставил себя не думать об этом. С ней все хорошо, шептал он как заклинание. Она страдает, но она жива. Он старался задушить страх и обнаружил, что это не так-то просто. Страх не желал уходить, застрял глубоко в горле.

Он едва не наехал на них.

Не лагерь, а просто несколько одеял и едва тлеющий костер в нескольких шагах от крутого обрыва. Он не видел ее, не видел никого и, приподнявшись над седлом, вглядывался в горизонт до тех пор, пока его глаза не различили едва заметное движение.