а в это время она по колено увязла в детских испражнениях и рвоте

к тому времени, когда Джайлс приходил домой с работы и желал обсудить мировые проблемы, прочитав в дороге всю «Таймс» и проникшись собственной интеллектуальной важностью, она уже была настолько отупевшей, что он молча съедал свой ужин и уходил в кабинет

а она шла укладывать детей спать

она подняла вопрос о возвращении к преподавательской деятельности – мы же можем себе позволить няньку

на что получила ответ – непрактично иметь двух господ: босса на службе и мужа дома

это такая шутка? по выражению лица не похоже

на утренних кофейных посиделках мамаш с детишками, куда Пенелопа заставляла себя ходить, чтобы просто вырваться из дома, женщины, которых не связывало ничего, кроме материнства, делились советами, как управлять мелкими и мужьями и как готовить популярные блюда, чередуя пирог Киш Лорен со спагетти болоньезе, и при этом как-то контролировать малышей, которые носятся по кухне, поминутно отвлекая хозяйку, а еще надо все время поглядывать, чтобы эти оторвы не загремели с лестницы головой вперед и не свалили решетку у камина, желая попробовать на ощупь раскаленные угли

Пенелопа записала в дневнике, что ее мозговые клетки гаснут одна за другой, как далекие звезды

когда Милдред из 63-й квартиры подала идею устроить в их квартале День волованов и выпивки, у Пенелопы чуть не вырвался крик, который вряд ли уступил бы по силе воплям ее крошек

да!

она познакомилась с местной библиотекаршей Глорией, с которой можно было хоть о чем-то поговорить, когда она брала или возвращала детские книжки

Глория по-тихому, с умом, всем на радость, безнаказанно заказала аж шесть экземпляров «Загадки женщины» Бетти Фридан

о чем, как великий конспиратор, шепнула ей, стоя за дубовой конторкой

эту книжку она рекомендовала всем хорошо образованным молодым мамам, заходившим в библиотеку по будням, толкая перед собой коляску или таща за собой, как правило, упирающегося и голосящего мальца

это знак, сказала ей Глория, что умные женщины не желают мириться со своим жребием

Пенелопа не могла нарадоваться книге, которую прятала в стенной шкаф со швабрами, пылесосом и гладильной доской, – вполне безопасно, так как Джайлс никогда не совал нос в ее «вертеп», как он его называл

ее мозг взорвало известие, что образованные американские домохозяйки, вроде бы смирившиеся с ролью мамаш и домоправительниц, на самом деле закипают, оттого что им не позволено выражать свое недовольство, они торчат, как в тюрьме, в своем загородном доме, где должны готовить и убираться, вместо того чтобы найти лекарство от слепоты и заняться чем-то более достойным

она вдруг осознала: то, что до сих пор выглядело как ее личная проблема, оказывается, применимо к очень многим женщинам, чьи мужья заставили их сидеть дома, тогда как они хотят употребить свой интеллект на рабочем месте, где он мог бы больше пригодиться; эти женщины, как и она, сходили с ума от скуки и банального существования

Пенелопа решила убедить-таки мужа, что ей нужна профессиональная работа, хотя он настаивал, что она должна оставаться дома, как это завелось испокон веков:

я охотник – ты домохозяйка

я зарабатываю на хлеб – ты готовишь

я зачинаю детей – ты их воспитываешь

Джайлс хмурился, слушая, как она завидует англичанкам из рабочих семей, которых не отлучают от профессии, и миллионам женщин «третьего мира», которые испытывают радость от материнства и самореализации

если им можно, то почему нельзя мне, Джайлс? – спрашивала она раз за разом – утром, принеся ему чай в постель, ходя за ним по дому, пока он собирался на работу, через дверь в туалет, где он явно засиделся (что ты там делаешь?), продолжала крестовый поход за свободой во время приготовления яиц на тостах и пока он их поедал, и позже, когда он надевал пальто, – сейчас, сейчас я тебя додавлю

но однажды утром он показал ей кулак через стекло и прокричал: в следующий раз получишь в рыло

и с треском захлопнул за собой входную дверь

а приговор был такой:

поддерживаешь порядок в доме (да, как скажешь)

осуществляешь опеку над Адамом и Сарой (для него дети были обузой)

в результате она нашла няньку и вакансию в общеобразовательной Пекхэмской школе по соседству

* * *

с Филипом, мужем № 2, она познакомилась на свадьбе школьной коллеги через полтора месяца после того, как почтальон принес конверт с решением суда о разводе

тем самым дав сигнал

что официально она свободна.

Филип – это уже совсем другая история, истинная находка, блестящий психолог, на которого мгновенно среагировали ее атласные французские панталоны

они приникли друг к дружке на танцполе, когда заиграла чувственная музыка

а ночью веселье продолжилось в съемном номере отеля

стоило ей только с ним сойтись, как бурные эмоции, связанные с распадом брака (сожаления, печаль, одиночество, самоедство, ярость, что Джайлс классический мужской шовинист)

быстро растворились

оказалось, Филип с клитором на «ты», и секс с ним – настоящее откровение

не то что Джайлс: минутку слева, минутку справа, чуть-чуть сверху, чуть-чуть снизу – и бинго! какой молодец

Филип же знал, что это такое, как его найти без ее помощи и что с ним делать

к тому же он был заботливым, душевным человеком, который пытался помочь другим испытать радость

* * *

на бракосочетании было только два свидетеля, а свадьбу и вовсе не устраивали, ни к чему весь этот размах, решила она

Филип сдал свой дом в Хайгейте и переехал к ней в такой же просторный четырехэтажный дом, а из ее приемной сделал себе кабинет

Пенелопа даже порадовалась тому, что теперь она уходит на работу, а муж остается трудиться дома

в этом было нечто символическое

а еще она испытала огромное облегчение, когда дети наконец его приняли после нескольких трудных месяцев, ей приходилось иногда полночи укачивать Сару, которая ужасно скучала по отцу

Филип завоевал их ласками (не то что Джайлс), умением с ними говорить и их выслушивать (в отличие от Джайлса), чтением вслух детских книжек (Джайлс, ау?) и совместным выполнением домашних заданий (Джайлс умывал руки), пока мама проверяла свои школьные работы

что еще ее радовало в Филипе, так это его интерес к ней, какая она в глубине души, настоящая Пенни за красивым фасадом женщины и матери

ей это льстило