- Лалиса Манобан, она из Таиланда.

Пак Сан Хён Подводит нас к диванчикам, стоящим вдоль стены:

- Давайте, садитесь, сейчас Чжэ Сан подъедет с начальником танцоров. Пока кофе выпьем. И чем занимается эта очаровательная таика?

- Учится, танцует в группе «Ви Заа Кул», готовится к прослушиванию в феврале. Хочет стать трейни, а потом, айдолом.

- Хорошее желание! А, вот и Чжэ Сан.

В окно были видны подъезжающие машины.

- А ты знаешь, как Лалиса назвала Чжэ? – Смеётся Пак Юн Ми.

- И как же могло назвать этого пьяницу такое прелестное существо, как Лалиса?

- ПСИ! – Хохочет моя классная руководительница..

- ПСИ? – Удивляется Сан Хён. – Хотя, вполне подойдёт! Коротко и ясно, ПСИ. Ему может понравиться….

- Что мне понравится? – Заходит Чжэ Сан вместе со своим другом, и устраивается на диванчике, рядом с Пак Юн Ми.

- Вот, Лалиса Манобан, решила назвать тебя ПСИ.

- ПСИ, ПСИ, а что? Группа «ПСИ и друзья»! Пусть будет. Лалиса, та самая? – Обращает на меня внимание Чжэ Сан. - Прекрасно выглядишь, хубэ! Будешь со мной петь?

- Буду, и танцевать, если хотите.

- Прекрасно! Я всегда знал, что неотразим, и любая женщина всё сделает, ради меня… Ты чего дерёшься, сонбэ?

Пак Юн Ми стучит по спине ПСИ кулаком:

- Не соблазняй девочку, она и без тебя айдолом станет! Ну, хватит, пора работать!

Весь день мы записывали песню. Потом стали спорить, что и как сделать. Меня, как младшую, слушать, естественно, не хотели. ПСИ хотел арендовать целый зал, чтобы снимать клип. Но денег на это у него не было. Юн Ми предлагала школьный двор, Сан Хён сидел и молчал. Наконец, Юн Ми и ПСИ устали спорить. Тогда я спросил у Сан Хёна:

- Сансеним, а есть ли у вас тут заброшенный гараж?

- Да, а в чём дело, хубэ?

-У меня есть сценарий клипа, сансенним, и его можно снять в простом гараже. Понадобится только освещение, камеры и мощный вентилятор.

Пак Юн Ми и ПСИ посмотрели друг на друга, и спросили меня:

- А чего же ты раньше молчала, хубэ!

В общем, я предложил им то, что видел в клипе, снятом на старой Земле, только с небольшими изменениями. Петь в начале, должны были я и ПСИ, а в конце клипа опять появлялся я, и танцевал вокруг сидящего на кресле-качалке ПСИ. Опять поспорили, но в конце концов пришли к общему знаменателю. Главное, что у нас всё было. Съёмочное оборудование оказалось у самого ПСИ, оператор тоже. Вентилятор был у Сан Хёна. Гараж стоял сзади студии записи. Снимать клип решили по воскресениям. На этом мы распрощались, и разъехались по домам.

Глава 13. День свободы.

Место действия: дом семейства Ким, комната Лалисы

Время действия: двадцать восьмое августа две тысячи девятого года, два часа дня.

Эта неделя в школе была самой скучной. Никаких происшествий. Всё чинно и благородно. Даже мегера со своей корейской литературой не приставала. Была, правда, одна экскурсия в музей современной истории Пусана.

Вход в музей.

Вот там было интересно. Хоть узнал. что в местном двадцатом веке здесь творилось. Фотографии, разные посмотрел. Особенно впечатлили две: массовая казнь японцами на главной площади города десяти тысяч корейцев, и шествие колонны пленных корейских и китайских коммунистов по улицам Пусана.

Первое фото было похоже на сжигание инквизицией неугодных в средние века на нашей Земле, а второе – напоминало о проводке пленных немцев по улицам Москвы. Потом нам показали документальный фильм: «Последний рубеж обороны». Это были фронтовые съёмки как южных, так и северных корейцев. Если бы Пусан тогда пал, то не было бы никакой Южной Кореи. Был показан город во время бомбёжки и артиллерийских обстрелов.

Аборигены пищали от страха, когда на экране показывали трупы людей без рук, ног, голов, рушились дома… Одной из девочек стало плохо, её вывели. Розэ тоже на все ужасы войны смотрела с округлившимися глазами. Я сидел молча, таких кадров я насмотрелся на старой Земле… После фильма аборигены плакали, я стоял молча. На обратном пути, в автобусе, услышал, как кто-то говорит:

- Одна тайка не плакала, ей что, у них такого не было.

Другой голос ответил:

- Да у них каждый год такое. Переворот за переворотом. Мой аппа один раз был в Бангкоке во время бунта. Когда приехал, три дна спать не мог. Такие вещи рассказывал, ужас!

Кто говорил, я не видел, они сидели сзади нас…

Да, ещё на физкультуре, в пятницу, сансеннима вызвали к воротам школы, и он, кинув нам волейбольный мяч, приказал играть, пока его не будет. Ну, сетку девчонки быстро натянули, и стали делиться. Решили, что за одну команду будет играть Розэ, а за другую я. Мы же самые высокие в классе. Вот и вылился матч в противостояние тайки и австралийки. Эта засранка великолепно играла, и мячи перехватывала ещё над сеткой, и подачу её я только пару раз перехватил. Как потом выяснилось, она ходила в Мельбурне на волейбольную секцию в спортивной школе. В общем, разнесла нас Розэ в пух и прах!

Сейчас я сижу за синтезатором. Пробую играть. Уже кое-что начинает получаться. То есть, простую музыку, типа «Собачьего вальса», здесь он тоже есть, я сыграю. А что-нибудь посложнее этого произведения, увы и ах! Хоть ноты местные стал разбирать. Здесь они даже выглядят не так, как на старой земле. Сегодня я уже ездил с охраной в Центр языка. Получил последние два сертификата. За японский язык мне дали девятьсот двадцать баллов, а за русский – девятьсот семьдесят. Хё Мин, когда увидала, засмеялась:

- Лалиса-ян. Ты русским владеешь лучше родного тайского! Так выходит по твоим сертификатам!

Скоро я и Розэ, а вместе с нами и Сон Ми, отправимся гулять по городу без охраны. Для меня и австралийки это происходит впервые. До этого момента нас без охраны просто не выпускали даже в школу. С чего так решили старшие Кимы, мы не поняли. Нам всё разъяснила моя онни. Оказывается, тут есть традиция, в конце августа, в последнюю неделю месяца,