— А ч-что непо-понятного? — ответил Мурин. — По-поехали.

На электромобиле мы добрались до нужного места за несколько минут. Я вспоминал мучительный час ночного шагания по скользкой дороге и даже не верил, что это все со мной случилось в действительности.

— Все, Мурин, — произнес я строго и открыл дверцу, чтобы выйти наружу. — Ты хорошо помнишь, что я говорил?

Он кивнул.

— Я рассчитываю на тебя, — прибавил я, рассчитывая таким образом внушить ему уверенность в собственной значимости.

— Да по-по-понял, — досадливо сказал Мурин. — Я не ид-диот.

Мне стало стыдно. Я махнул ему рукой и нырнул в чащу леса. Я ухнул в нее с головой, как отчаянный пловец, прыгающий в бассейн с вышки.

Сейчас все покрыло толстым слоем снега, но я различал кусты, помятые нами при прошлой вылазке, а потом отыскал и тропинку между деревьями. Странно, но никаких следов в окрестностях я не видел. Может быть, я сбился с пути? Я решил прибегнуть к старинному способу и покричать. Не звать Матвея, конечно, по имени, а просто крикнуть: «А-а-а!»

— А-а! — попробовал я.

Голос у меня сразу сорвался — наверное, от холода, однако даже малой попытки хватило. Внезапно я понял, что больше не один. Откуда-то возникли другие живые существа. Может быть, выскочили из сугробов, где доселе прятались, незримые глазу. Хоть я и был подготовлен к их появлению, но все же испугался. Полагаю, страх мой был не столько рассудочным, сколько атавистическим. Разумом я понимал, что фольды не причинят мне вреда, но все мое естество противилось их близости.

Я глухо вскрикнул и инстинктивно устремился прочь. Я перепрыгнул через сугроб, споткнулся о запорошенное снегом бревно, угодил ногой в яму и упал. Ксены без малейшего затруднения настигли меня, подхватили под руки, подняли и утвердили в вертикальном положении. После этого двое удерживали меня под локти, третий счищал с моей одежды налипший снег, а четвертый приплясывал передо мною, вертясь и встряхивая плечами, — вероятно, с целью приободрить и развеселить.

— Я ищу Матвея, — сказал я, переводя взгляд с одной красной физиономии на другую. — Мат-вей, — повторил я раздельно и как можно более внятно. — Мне нужен Матвей.

Они замотали головами, закивали, один даже хлопнул себя ладонями по ушам, а потом протянул мне руку. Мы оба были в рукавицах, и все же я помедлил, прежде чем принять приглашение. Даже сквозь рукавицу я как будто ощущал прикосновение ксена. Может быть, у них температура тела другая, а может — причина в каком-то их особенном запахе, который я улавливал на подсознательном уровне.

Мы шли по лесу, величавому и безмолвному. При каждом шаге мы увязали в снегу почти по пояс. Фольды, привыкшие к пескам своей родной планеты, справлялись с этим неудобством куда лучше, чем я, земной уроженец, избалованный расчищенными тротуарами.

Лагерь фольдов был теперь совершенно скрыт снеговой шапкой. Я поздравил себя с прекрасной идеей позвать на помощь — без сопровождения я ни за что бы не нашел ни Матвея, ни его краснокожих братьев.

Мои спутники оставили меня возле входа в землянку, а сами нырнули внутрь, протиснувшись в узкую щель. Я остался в одиночестве.

И вдруг мне живо представилось: я действительно один в зимнем лесу и у меня нет даже представления о том, где дорога. Ни товарищей поблизости, ни даже передатчика. Первобытный лес и перепуганный человек посреди стихии. Настанет ночь, и я замерзну насмерть, если только не разорвут меня какие-нибудь уцелевшие в этих дебрях волки.

Затем из землянки показался Матвей и разом убил все эти устрашающие фантазии.

— Трофим Васильевич! — шумно воскликнул он. — Приятный сюрприз!

Он выбрался на снег, притопнул ногами и широко улыбнулся мне. Я видел, что он действительно рад меня видеть, и зачем-то сказал:

— А я к вам с пустыми руками…

Он ошеломленно смотрел на меня несколько секунд, а потом рассмеялся:

— О чем вы говорите?

— Я ничего не принес. Ни денег, ни припасов, — повторил я, отлично понимая, что несу чушь.

Мне подумалось, что сейчас Матвей нахмурится и скажет что-нибудь вроде: «Дружба не измеряется деньгами или съестными припасами». Но Матвей лишь беспечно махнул рукой в рукавице:

— Да оставьте пока это… На вас просто лица нет. Долго нас разыскивали? Устали? Испугались? Чаю хотите?

Я сказал, что чаю, наверное, не хочу, и вдруг начал плакать. Это произошло как-то помимо моего участия. Обычно человек плачет потому, что хочет заплакать. Он сам, усилием воли, выталкивает из себя слезы, он всхлипывает и рыдает. А тут все случилось неожиданно, и я вообще ничего поначалу не понял.

Матвей озабоченно сдвинул брови.

— Да что с вами такое? — повторил он тихим голосом. — Ну, полно.

Он присел на корточки перед входом в землянку и произнес, обращаясь внутрь, несколько слов на языке фольдов, а затем снова повернулся ко мне:

— Трофим Васильевич, пожалуйста, перестаньте. Просто расскажите мне все. Что плохого произошло там у вас, в большом мире?

— Витольд арестован за убийство Анны Николаевны Скарятиной, — сказал я. Слезы, вроде бы, перестали течь из моих глаз. — Пока это все.

Матвей снял рукавицу, потер лицо, снова надел.

— Выпейте чаю. Любите горячее на морозце?

Из входа в землянку высунулась красная рука с термосом. Матвей подхватил термос, цвиркнул фольду пару слов благодарности и возвратился ко мне.

— Пейте.

Он налил из термоса чай в маленькую чашку и протянул мне. Над ней шевелился легкий дымок.

— Кусочек родного дома, — прибавил Матвей с усмешкой, глядя, как я принимаю у него чашку.

Фольды заваривали очень крепкий чай. От него сразу прояснилось в голове. Матвей внимательно наблюдал за мной.

— Можете теперь рассказывать?

— Наверное…

— Что вы сделали с телом убитого фольда? — неожиданно спросил Матвей.

— Я с ним ровным счетом ничего не делал! — ответил я, ошеломленный подобным вопросом. — Или, по-вашему… по-вашему, это я его убил? Господи, да он мне потом во сне снился… И так было жаль… — Я замолчал, боясь опять заплакать.

— Боже меня упаси подозревать вас в подобном злодействе, Трофим Васильевич! — Матвей покачал головой.

— Следователь привел меня к месту преступления — на опознание, — сказал я обиженным тоном. Сейчас мне очень хотелось обвинить Матвея хоть в чем-нибудь, но не получалось. — Ему требовалось получить от меня формальное подтверждение, что убитый — точно из банды Свинчаткина. Я ведь считаюсь свидетелем как жертва вашего ограбления… Я посмотрел мертвеца, дал показания, что он — несомненно, из числа ваших. Потом меня отпустили, и я отправился домой. Вот и все мое участие.

Матвей моргнул.