В тот момент, когда мама мазала себя в туалете зеленкой, а Ирочке накладывали гипс, в больницу ворвалась бабушка, которую опять вызвали то ли из редакции, то ли из типографии, то ли сорвали с интервью. Бабушка была злая, как сто чертей. Я бы тоже злилась. Ведь ей все соседки по дороге встретились, чтобы рассказать подробности происшествия во всех деталях.

Согласно свидетельским показаниям, выходило, что Ольга привязала Ирочку к багажнику велосипеда и куда-то повезла. Куда – непонятно. Но совершенно точно привязала. Ирочка кричала и звала на помощь. Сопротивлялась. Все видели кусок веревки, который развевался по ветру, и Ирочку, точно привязанную, тоже видели. Что там Ольга еще удумала?

Ирочка рассказывала всем желающим и нежелающим, что хотела лишь вовремя добраться до работы, но пропустила рейсовый автобус, а на трассу идти побоялась, вот и попросила Ольгу ей помочь. Но кто же поверил Ирочке? Никто.

– Скажи мне, куда ты ее собиралась везти? Зачем привязала? – спрашивала бабушка свою непутевую дочь.

Мама, измазанная зеленкой, которую разлила в раковине, вылила на пол, на себя, злилась и говорила, что вот сейчас – вообще ни при чем. Хотела помочь подруге, а опять осталась виноватой!

* * *

Сколько еще таких историй? Я не знаю. Мама – блестящая рассказчица, но мне приходится ее буквально пытать, как бабушка бедную Ирочку, чтобы хоть что-то узнать. И я не могу предсказать, когда мама вдруг выдаст очередную историю, которая, как пазл, сложится в моей голове, восстановит не мамино, а мое прошлое, которого я была лишена. Я не могу составить свое генеалогическое древо за недостаточностью «улик». Мама вычистила не только свою, но и мою память. Но иногда она вдруг подбрасывает мне кусочек того воспоминания, которое я могу вставить в собственную картину воспоминаний.

Вот буквально на днях она рассказала, почему развелась со своим четвертым по счету мужем, дядей Володей. Я его прекрасно помню. Он любил ее так, что в ее присутствии боялся дышать. Готов был ради нее на все. Я была уверена, что мама его загипнотизировала или подсыпала в еду приворотное зелье – дядя Володя мог только смотреть на нее и исполнять любое желание. Когда мама с ним развелась, он так и не понял, что сделал не так.

А про «не так» мама рассказала мне спустя годы. Я ведь тоже не понимала, почему вдруг исчез дядя Володя, который и меня любил через маму.

Мама проснулась в свой день рождения и увидела, что спальня завалена розами – лепестками, цветами на стеблях. Несколько букетов стояли в вазах. Тут же позвонили мы – я, мамин любимый зять, внуки, – поздравляли с днем рождения. Мама была счастлива до того момента, пока не вышла во двор. Она жила на даче и весь огромный участок превратила в цветник. До этого она сварила кофе и вышла на веранду, чтобы насладиться таким прекрасным утром. Глоток кофе встал поперек горла, мама обожглась и долго откашливалась – все розовые кусты во дворе были безжалостно уничтожены, вырезаны буквально под корень.

И тут до мамы дошло, что розы, лежавшие чуть ли не ковром в ее спальне, – это ее розы, которые она выращивала, холила и лелеяла. И срезал их ее муж, больше некому.

– Дай мне свой паспорт, – сказала мама, когда дядя Володя появился на веранде с подносом, на котором громоздились праздничный завтрак и одна роза в стакане. Видимо, та роза и стала последней каплей.

– Зачем? – не понял дядя Володя.

– Надо, – ответила мама.

Забрав паспорт мужа, мама поехала в ближайший город, чтобы подать заявление на развод. Жить с мужчиной, который так безжалостно срезал ее цветы, она не собиралась. Но загс оказался закрыт, так что маме пришлось вернуться ни с чем, отложив развод на три дня, согласно графику работы загса.

Около ворот стоял дядя Володя с букетом полевых цветов в руках – ромашки, анютины глазки, вьюнок. Мама чуть не расплакалась, решив, что ее муж все осознал и хочет загладить вину. Но, когда она зашла в собственный сад, ей стало плохо – по нему прошелся маньяк, вооруженный секатором. От поляны с ромашками, которую мама засеяла для меня, вьюнков, которые нравились ее внучке, не осталось и следа. Даже куст жасмина, который она посадила на рождение внука, подвергся налету вандала.

Дядя Володя был тем самым вандалом, изуродовавшим мамин сад. Он решил, что маме не понравились розы и поэтому она обиделась и уехала. Во время ее отсутствия он срезал все остальные цветы в саду, чтобы как-то загладить вину.

Мама с ним развелась. Из-за цветов. Дядя Володя так и не понял, в чем провинился. Мама не считала нужным объясняться.

Иногда я искренне завидую маме – она способна развестись из-за цветов. Не боится начать новую жизнь и на восьмом десятке все еще мечтает о счастливом замужестве – я сбилась каком по счету. Но я для нее остаюсь островком стабильности – у меня ничего не меняется не только годами, но теперь уже десятилетиями. Один дом, один муж. Я выросла занудой. У меня даже мосты сжигаются по графику. Да и то – не сжигаются, а вяло тлеют. А самый страшный кошмар, который я вижу регулярно во снах – как стою на вокзале с детьми, чемоданами и не понимаю, садиться мне в поезд или нет. В нужную сторону отправляется этот поезд или я ошиблась платформой? И нет никого, кто взял бы мои вещи, меня за руку и сказал, что да – это твой поезд, садись, все будет хорошо. Нет никого, кто смог бы донести мои вещи до купе и засунуть чемоданы на багажную полку.

Этот кошмарный сон преследует всегда. Я сделала все, чтобы ни в малейшем жесте не стать похожей на маму. Чтобы не нашлось ничего общего. Не повторить ее судьбу. Мама вымарывала из собственной памяти свои детство и юность, язык, правила поведения, традиции. Я с тем же упорством их возвращала в свою жизнь, бережно хранила в памяти детали быта, тутовник, дорогу на Терек. Материальных воспоминаний, которые можно потрогать, ощутить подушечками пальцев, у меня не осталось. Ничего, кроме бабушкиных орденов, экземпляра газеты и бабушкиной книги про совхоз. Пары фотографий.

Я всегда хотела стать для своих детей другой матерью. Той, которая ходит на родительские собрания, забирает с тренировок, готовит ужин, заплетает косы по утрам. Мамой, которая всегда рядом. У меня получилось. Я для детей – гарантия стабильности, уверенности в завтрашнем дне. Но именно бабушка остается для них праздником, сумасшествием, незапланированным фейерверком. Они обожают ее за то, что уже одно появление – спектакль. Цирк с доставкой на дом. Приключение, квест, комната страха – аттракционы и все это в одном лице в пространстве нашей квартиры.

Возможно, я тоже стану такой же бабушкой для своих внуков. И они будут ждать моих приездов больше, чем мои дети. Вдруг мои внуки начнут писать стихи или приключенческие романы? Ведь круговорот бабушек в природе, как и передачу талантов через поколение, никто не отменял. Как и круговорот любви в семье.

Мам, я тебя очень люблю.