Опущенный к решетке факел высветил изрисованные тенями стены колодца; в глубине густел мрак.

— Поглум! — крикнула Золотинка, пугая Фелису. — Это я! Я вернулась и пришла за тобой. Видишь как быстро!

Не выказывая чувств, Карась отомкнул замок и вернул ключи ветерану, который таскал корзину. Говор, крик, внушительный лязг откинутого творила — крышки, должны были поднять Поглума на ноги, как бы глубоко он там ни залег, но не подняли. Призывы Золотинки оставались без ответа.

— Дурит, — пожал плечами тюремный сторож. — Даром что ли мы его сюда посадили?.. А что делать? — заметил он потом присмиревшим голосом. И добавил шепотом: — Он-то не знал, что его закроют решеткой. — С этим важным уточнением Карась отступил за спины ратников.

Фелиса висла на Золотинке, не пуская ее к дыре, разверстый провал, не защищенный теперь даже решетчатым творилом, безумно ее пугал и она цеплялась холодными ломкими пальцами, оттягивая свое божество от опасности.

А тут к окончательному смятению Фелисы ожил доставленный на двери мертвец. По видимости, девушка пришла к убеждению, что мертвому телу дворецкого уготовлена участь падали, что его должны сбросить в колодец на потребу засевшему там гаду. И тем более она поразилась, когда мертвое тело обнаружило беспокойство, скатилось с двери на пол и, очутившись на карачках перед провалом, взревело пьяным дуром:

— Поглум! При-ишли по твою душу! Вылазь, зверская ты образина!

Зи-на-зи-на-зи-на… — удвоило насмешку эхо.

Довольно постигнув обидчивый нрав голубого медведя, Золотинка ахнула от такого невежества, но вместо того, чтобы утихомиривать Дракулу и объясняться с медведем, принуждена была приводить в чувство Фелису. Двумя торопливым поцелуями она заставила девушку очнуться: веки дрогнули… выкатилась из-под ресницы слеза… И Золотинка упустила миг, когда можно было освободиться от Фелисы — разрыдавшись, она стала хвататься, царапая ногтями так, что Золотинка кривилась от боли, не имея возможности сопротивляться по-настоящему.

Между тем совершенно распоясался Дракула:

— Поглум! — орал он, наклонившись над дырой. — С тобой говорит царевна-принцесса! А ты кто? Вылазь, паршивая обезьяна!

— Что вы несете, Дракула! — крикнула Золотинка, продолжая молчаливую борьбу с Фелисой. — Не нужно!

Деятельный не к месте дворецкий, мотаясь над пустотой колодца, подзывал ратников:

— Ребята! Я давно к вам присматриваюсь: отличные парни! Идите сюда, хлопцы! Кидайте туда факел!

Благоразумный ратник не решился кидать сам, но протянул пылающий огонь дворецкому. Исполнить чудовищную затею Дракула не успел: у Золотинки горло перехватило, как вдруг, не дотянувшись до факела, Дракула сверкнул башмаками и низринулся в дыру без остатка. Мгновение полета — он приглушенно шмякнулся, и тут раздался негодующий рык, а стражник уронил факел у самой обочины колодца. Застыли искаженные лица. Зверский рев метался под сводами пещеры. Золотинка сжала в объятиях Фелису, крепким поцелуем пытаясь уберечь ее от нового обморока.

Наконец, не ведая, кого спасать, Золотинка безжалостно толкнула Фелису и бросилась к колодцу:

— Поглум! — надсаживаясь, закричала она в провал. — Не тронь Дракулу! Он нечаянно. Это я, Машенька, не тронь! Слышишь?..

Поглум молчал.

— Разве медведь в избушке обижал гостей, когда они нечаянно валились ему на голову?

— Так это гость? — отозвался озадаченный колодец.

— Ну да, да! Гость! — обрадовалась Золотинка.

— А что, от гостей всегда так воняет?

— Он больше не будет! — крикнула Золотинка.

— Не будет, — согласился голос в преисподней. — Я свернул ему шею.

— Врешь! — воскликнула Золотинка, испытывая сильнейшее побуждение броситься в колодец, чтобы уличить негодника доказательствами.

— А кто заманил меня в эту дыру? — с неподдельной яростью взревел колодец.

— Я что ли?!

— Если бы не ты, я сидел бы дома и видел сны. В этой вонючей дыре нельзя вытянуть ноги! А вчера я не умывался!

И самое ужасное, что Дракула, как свалился, так и не пикнул, даже не застонал. Не свернул ли он себе шею естественным путем, без всякой дополнительной помощи?

На счастье ужасных переговоров не слышала Фелиса — она не приходила в себя. Темные ресницы бессильно пали, на грязных щеках застыли потеки слез. Отзывчивый малый, что нянькался с девушкой, суетился, не умея помочь беде: снова он запахивал на ней плащ, поплотнее, и принимался дуть в лицо. Прикосновение Золотинки могло бы вернуть Фелису к жизни, но как оставить Дракулу?

— Поглум, милый, хороший! Подними, пожалуйста, Дракулу наверх! — она склонилась к дыре.

— Ага! — пробурчало глубокое чрево колодца. — Вот как ты заговорила!

— Неправда, я всегда к тебе хорошо относилась!

— Относилась как?

— Сказать, что я тебя люблю?

Изумление тюремщика достигло к этому времени крайней степени, потеряно ссутулившись, он с непроизвольным упорством ввертывал мизинец в ноздрю.

— Не трудись! — прогудел колодец. — И если ты посмеешь сюда упасть… О-о!

— Ладно, ты считаешь, что Маша предательница! — горячо заговорила Золотинка. — Пусть! А тот огромный, у кого лапы, как два дерева, и кто этими лапищами посадил маленькую Машу в железки, тот не предатель. Допустим. Пусть. Я согласна! — (Внизу что-то глухо закряхтело.) — Но объясни мне, Поглум… не беспокойся, не буду называть тебя милым, если это тебе так неприятно! — (Внизу нечто напоминающее кузнечные мехи вздохнуло.) — Объясни мне только, какое предательство совершил человек, что нечаянно свалился в яму, на дне которой имел неосторожность сидеть медведь? Если он и совершил преступление, оно называется иначе. Подбери другое слово!

— Пьянство? — предположил голос внизу.

— Правильно! — сказала Золотинка. — Сейчас же подними Дракулу наверх, если ты так все хорошо понимаешь. — И коварно добавила: — Я надеюсь, ты сумеешь подняться?

После некоторого промежутка голос внизу промямлил не без замешательства:

— Стоит ли возиться? Я тебе скажу, не обрадуешься. Твой приятель, видишь ли, плохо уцелел.

Лел-лел-лел… — засвиристело игривое эхо. Разинув уж было рот, Золотинка не вымолвила ни слова. Спасать Фелису? — кинула она взгляд на восковое лицо девушки, но не пошевелилась.

— А где ты вообще была? А? Где ты шлялась? Где ты шлялась, я тебе спрашиваю? — ворчливо сказал колодец.

Золотинка молчала.

— Где ты была? Могу я хотя бы знать, где ты была?

Она молчала.

— И что это вообще за люди? Кого ты с собой привела?

Но и на это тоже не последовало ответа.

— Я спрашиваю, где ты была?