– Финансирование плохое, – покачал головой второй номер. – Им только по праздникам пистолеты выдают.

Тогда выходим без пустых страхов и лишних упреков.

Шиковать не стали. Спустились через нижний люк. Места на лужайке перед президентским домиком с куполом маловато. Да и охрана мельтешит, не уследить. Можно запросто придавить кого-нибудь ненароком. Милашке отдувайся потом.

– Товарищи спасатели!

На крылечке, в окружение черненьких охранников, стоял высокий человек с небольшой бородкой. Охранники, вместо того, чтобы охранять, постоянно озирались, беспричинно падали и заслоняли высокого человека от нас, от спасателей.

– Хай! – помахал я приветливо, произнося единственное выученное за все это время слово.

Высокий человек протиснулся сквозь толпу охранников и протянул для рукопожатия руку. На шее высокого человека с бородкой я заметил УПС. Что-то не помню, чтобы данная личность подходила ко мне во время раздачи универсальных переводчиков. Значит у кого-то отобрал. Нехорошо. От таких поступков о человеке сразу же складывается негативное представление.

– Доброе утро, товарищи спасатели, – переводчик слегка барахлил на букву "ры", и получалось несколько картаво. Но, забавно. – Давайте знакомиться. Я президент молодой американской республики.

– Не похож что-то, – я толканул Боба в бок и взглянул на лобовое стекло Милашки, где Герасим в свое время наклеил именной портрет американского президента.

– Значит, новый совсем, – сквозь зубы пояснил знающий местную расстановку сил второй номер.

Нам, спасателям подразделения 000 все равно, старый или новый. Сказано охранять, будем охранять.

Пока я размышлял над быстрой сменой правительства, второй номер, желая продемонстрировать самые лучшие чувства, полез к молодому президенту обниматься. Зря. Обнимался бы он в России, его бы поняли и простили. Но здесь отсталая во всех отношениях страна, русских обычаев не знают и, похоже, не чтят. Набросились на беднягу второго номера всей толпой, завалили, уткнули лицом в коротко подстриженную американскую травку.

– Сам разберусь, – приказал я Милашке, краем глаза заметив, как выдвинулись из боковых технологических отверстий спаренные пулеметы.

Раскидать пять десятков чернокожих охранников для командира подразделения "000" плевая задача. Мало кто в мире владеет русским кулачным многоборьем. Кулаками работать, это вам не ножками дрыгать.

Чернокожие охранники попались на редкость наглые. Все пытались откусить мне ухо. И неизвестно, получил бы я травму несовместимую с жизнью, если бы в межгосударственные разборки не вмешался высокий человек с бородкой. Покричал немного по-своему, отгоняя от меня свирепых, да что там свирепых, лютых охранников. Разгладил на Бобе помятый комбинезон. Даже ухо мое проверил.

– Не стоит нам долго задерживаться под открытым небом, – сказал человек с бородкой, которого я уже называл про себя просто товарищей американским президентом. – Давайте пройдем в дом, там и пообщаемся.

Спасатели подразделения "000" не любят закрытые пространства маленьких домов.

– Будем говорить на воздухе, – отпарировал я, поглядывая на Милашку, которая все еще не убрала спаренные пулеметы. – Отличная погода, располагающая к разговору компания. Ты бы приказал столик какой вынести. Мы с утра на ногах, устали.

– Ты не понимаешь, майор, – товарищ американский президент смешно зацокал языком. Кстати, никто не разрешал ему ко мне на "ты" обращаться. Мы с ним на пару революций не устраивали. У нас в России за такие слова можно и схлопотать. – Скоро дождь, майор.

Я посмотрел на небо. Дождем и не пахло. Жарило так, что тошно без кваса становилось.

– Метеоцентр сообщает, – товарищ американский президент сделал руку козырьком и, задрав голову, взглянул на купол домика, где в тесной корзинке сидела длинноногая американская девица и вовсю махала руками, – … сообщает, что солнечный период заканчивается. Через пять минут начнется сезон кислотных дождей. К вечеру, глядишь, и снег пойдет. А ночью даже я на улицу боюсь выходить. И снег и вьюга, и черте что с неба летит. У нас, майор, даже такая новая пословица появилась: "кто на улицу попал, заблудился и пропал".

– Понимаю, – я вовремя вспомнил, что читал как-то о гуляющих над американской столицей ядерных облаках. Поганит всю погоду в доме, хоть плач американскими слезами. Хотя слезами горю не поможешь. Американская столица с некоторых пор слезам не верит. Только гуманитарной помощи. – Хотите, я позвоню своему другу в Россию. Он погодой заведует. Может, подкинет по знакомству парочку облакогонов. А то загнетесь вы тут с вашей ядерной зимой и осенью. Хотя… у природы, как говорят у нас в Сибирской области, нет плохой погоды.

– Америка будет вам очень признательна, – затряс мою руку президент. Хотя, я в общем-то ничего еще и не обещал. Так, сболтнул по дурости. Облакогоны рассекречивать пока никто не разрешал.

– Вы лучше спойте обо мне в своих индейских песнях, – пошутил я, вспомнив слова любимого Директора. Но американский президент шуток не понимал и отдал, не отпуская моей совсем уж растрясенной руки, соответствующее распоряжение какому-то голубчику.

Не успел я вырвать окончательно затертую ладонь из цепких тисков высокого человека с бородкой, как из-за угла выбежала рота местных солдат. С голым торсом, в затертых до дыр трениках. И стройным солдатским добровольным хором заорали настоящую индейскую песню, отбивая такт стоптанными ботинками на покрытой обычным асфальтом беговой дорожке.

– Кто на свете всех умнее? – заголосил товарищ в голове колонны.

– Всех резвее и быстрее? – хором вторила ему рота.

– Это наш майор Сергеев! – снова первый голос.

– Всем спасателям спасатель! – окончательно выбиваясь из сил гаркнула рота и скрылась за другим углом президентского домика.

– Польщен, – признался я, стараясь не замечать обиженного взгляда второго номера. Мал еще обижаться. Пусть с мое послужит, отдаст всего себя нашей трудной и неблагодарной профессии. Может когда и про него споют. Что-нибудь вроде "Еда, еда! Жареной картошки большие города!" Не обращайте внимания. Я не Герасим, складно не умею.

Президент посторонился, пропуская русскую команду внутрь дома. Уже в дверях я обернулся, почувствовав затылком приближение холодных масс воздуха.

На американскую столицу быстро наползала тяжелая и неприятно серая туча. Первые капли шипящего и прожигающего все и вся дождя врезались в мгновенно пожелтевшую траву. И почти сразу с неба посыпался густой серый снег. Сезон дождей закончился слишком быстро. Наступило время вьюг и буранов.

В неимоверно тесной прихожей я ненадолго задержался и закапал в глаза специальные капли, разработанные российскими оборонными фармакологами для нужд все того же оборонного министерства. Глазки, конечно, немного пощипало, зато стали видны внутренности стен.