- Или что?

Генка все так же покачивался на стуле. Наверно, он делал это часто: Макс заметил на ковре под ножками стула да вытертых пятна. Или у прежнего хозяина тоже была такая манера?

- Или я тебя заставлю это сделать! - теряя остатки терпения, заорал Макс.

- Напугал ежа голым...

- Послушай, я прошу тебя, давай договоримся по-хорошему, - последним усилием воли, он попытался взять себя в руки. - Скажи, чего ты хочешь? Денег?

- Господь с тобой, милачку. Это я тебе могу дать денег. На конфеты. Или на бутылочку.

- Тогда что тебе надо?

- Самую малость. То, чего у меня нет.

- Интересно, чего это у тебя такого нет, что есть у меня?

Генка смотрел сквозь него, и глаза его стали похожими на темное матовое стекло - совсем как эта вода между камнями.

- Этого я тебе не скажу. Пока не скажу, - медленно проговорил он. - Может быть, ты сам догадаешься. А не ты - так кто-нибудь другой.

- Едрить твою етита! - снова вскипел Макс. - Шутки шутишь? Загадочки загадываешь?

Он подошел к Генке вплотную и замахнулся.

Тот смотрел снизу вверх и продолжал улыбаться.

«Где тебе!» - словно говорил он...

Не отрывая взгляда от воды, Макс перелез через невысокое, всего-то по пояс, ограждение и встал на узеньком карнизе. Упала вниз и поплыла по течению еще одна снежная кучка. Вот здесь, у этих камней, глубоко, не видно дна. Вода вырыла настоящий омут. Впрочем, не все ли равно? Если не утонет, так сломает шею, ударившись о камни. Или утащит течение. И в любом случае холод прикончит его раньше, чем кто-нибудь попытается его вытащить. Даже снег вон плывет и не тает.

У него был верующий приятель, Пашка Сомов. Господь, говорил он, в этой жизни никого не наказывает. Он просто позволяет нам наказывать самих себя.

Он еще раз посмотрел вниз, закрыл глаза...

И тут чья-то рука крепко и больно ухватила его за плечо!

- Ты, кретин! - крикнул Вадим, пытаясь перетащить его через перила. - Что ты делаешь?

Макс рванулся, но Вадим держал его крепко.

- Живо лезь сюда, или я тебя вытащу, как репу. И репу же начищу!

Макс вдруг как-то весь обмяк и неловко, мешком, перевалился обратно на мост. Какие-то люди стояли поодаль и смотрели на них. Подошла пожилая женщина в яркой спортивной куртке, что-то сказала.

- Nerozumím[20], - словно прося прощения, ответил Вадим.

Макса не держали ноги, словно он выпил литр грузинской чачи. Да нет, от чачи голова обычно ясная, а перед ним все плыло.

- Можешь идти? - Вадим обхватил Макса за талию, нисколько не думая о том, что вид у них более чем двусмысленный. - Скажи на милость, какого дьявола ты туда полез? Жить надоело? Это что, клуб самоубийц? Сначала Генка...

- Генку убили! - возразил Макс.

- Перестань! Прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Это самое настоящее самоубийство. Просто чужими руками. Сначала Генка, потом Лора...

- Лору тоже убили!

- Может, да, а может, и нет. Не хватало только тебя. Пошло и неоригинально.

- Оригинальнее сесть?

- Так это... ты? - Вадим остановился, словно наткнулся на что-то.

- Я так сказал?

- Тогда почему сесть?

- Ты видел, как на меня смотрел этот фигов клоун? Который из консульства. Он заранее уверен, что это я убил их обоих. И Генку, и Лору.

- Но он ведь не полицейский. Мало ли в чем он там уверен. Его дело переводить и оформлять бумажки.

- Не скажи! - горько усмехнулся Макс. - Им нужно поскорее спихнуть это дело. Но, насколько я понимаю, это не так просто. Прямых улик нет. Виновным может быть любой. И этот Попов сведет стрелки на меня. Потому что мы с Лорой жили вместе. И потому что я ему сразу не глянулся. А капитан с ним согласится, лишь бы отвязаться побыстрее.

- Чепуха! Это я тебе как адвокат говорю. Где доказательства, что это ты? То, что вы с Лоркой вместе жили, не довод. Правда, то, что ты хотел с моста спрыгнуть, не за тебя говорит. Но я не скажу никому.

- Спасибо. Дай-ка закурить!

Макс остановился, слегка дрожащими пальцами взял сигарету, прикурил, затянулся глубоко.

- Скажи, Вадик... Я не знаю, что там о тебе Генка написал, Ксанка страницы вырвала, а сам ты, наверно не скажешь... - он замолчал выжидательно, но Вадим не спешил с ответом, и Макс продолжил: - Вот то, что ты сделал... Тебя совесть не мучает?

- Ну почему же? - глядя в сторону, ответил Вадим.

- Вот и я... А вовсе не потому... Скажи, только честно, ты думаешь, это я?.. Ну, Генку?..

- Нет, не думаю, - Вадим не кривил душой. Потому что знал - кто.

Олег сидел в ресторане у окна и пил уже вторую чашку чая - с медом, лимоном и какими-то пахучими травками. В зале было пусто, все уже давно позавтракали и ушли. Официантка поглядывала на него с едва скрываемым нетерпением, но он не обращал внимания: клиент всегда прав, не так ли?

В очередной раз с отвращением оглядел оклеенные пленкой «под дерево» стены, неопределенного цвета плиточный пол и люстру из поддельного хрусталя.

Все было скверно. Как говорила Кристина, жизнь дала трещину и стала похожа на задницу.

Казалось бы, чего ему переживать-то? Он свое дело сделал, может в Прагу ехать спокойно. Мертвых запакуют и отправят, живые сами уедут. Кого-то одного спровадят особым грузом. Приедут российские менты и заберут. Флаг им в руки.

Но вот что-то зацепило его и держало. То, что он знал когда-то Савченко?

Олег попытался вспомнить его - нет, не покойника с обтягивающей скулы желтовато-серой восковой кожей, с заострившимся носом и запекшейся черной кровью на виске. Он пытался вспомнить юркого невысокого паренька с румянцем во всю щеку и невероятно обаятельной улыбкой, от которой млели девчонки.

Дискотеки в фойе актового зала - скользкий «мраморный» пол, французские окна, выходящие во двор, наверху, на балконе, - диджей Лешка, музыкальный царь и бог, со своей аппаратурой. Он, Олег, исправно ходил на все дискотеки, топтался со всеми «кружком», украдкой выходил покурить, благо, закутков за сценой было немало. Только вот медленные танцы никогда не танцевал. Стоял у стеночки и смотрел, как мальчики лапают девочек, а девочки прижимаются к мальчикам. Смотрел и завидовал. Потому что его девчонки всерьез не воспринимали. Однажды он рискнул пригласить одну. Отнюдь не красавицу. Думал, уж ей-то выбирать не из кого. Как же! Бровки вскинула, нос сморщила. Я не танцую, говорит. И пошла приглашать Генку Савченко. Было у них такое - не ждали, когда белый танец объявят, сами шли. Правда, частенько с носом оставались. Но Савченко никогда никому не отказывал. Сам редко приглашал. Не успевал, наверно. Он был тогда в восьмом, но на него вполне обращали внимание десятиклассницы...