Она достала из ящика зажигалку, которая была зажата между двумя фонариками. Щелкнула кнопкой и этим движением избавилась от остатков нравственности в своей душе.

– Но прежде чем уйти, мы сожжем этот рынок дотла.

На улице было темно, но не тихо, потому что в джунглях никогда не бывает полной тишины. Непрерывный стрекот цикад, казалось, перекрывал все остальные звуки, напоминая гудение генератора у уха. Как нормальные люди здесь спят?

Но здесь не может быть нормальных людей, так что это не совсем правильный вопрос.

В голове Ниты зазвучал голос Миреллы: «Это место – не город – я не должна так его называть. Это торговый центр. И единственные люди здесь – это покупатели, продавцы и товар».

Нита посмотрела на экран телефона Рейес. Почти три часа утра. Все сейчас спят, снимают проституток, играют в азартные игры или делают то, чем можно заниматься ночью на черном рынке. Охранников в доках будет мало, так как большинство людей не настолько глупы, чтобы пытаться плыть на лодке в темноте.

Нита думала удалить разговор с Фабрисио или выбросить телефон из ярости, но решила все-таки оставить его у себя. Он будет служить ей напоминанием о собственной глупости.

Она снова настроила глаза на ночное видение, поэтому могла видеть мир с той четкостью, которая была недоступна большинству людей. Это может стать преимуществом. Однако Нита не знала, удастся ли ей управлять лодкой в темноте. Или сделать с ней что-нибудь другое. Она надеялась, что Ковит знает о таких вещах больше.

– Как ты хочешь это сделать? – спросил Ковит. Руки он держал в карманах, голос звучал наигранно спокойно.

Нита щелкнула зажигалкой и задумалась.

– Мы разделимся. По моему сигналу поджигаем все вокруг нас. Все здесь сделано из дерева – оно должно загореться без особых сложностей. И как только пламя станет достаточно сильным, бежим к пристани.

Ковит покачал головой.

– Мы не можем разделиться. Как я с тобой свяжусь? Как ты собираешься подать мне сигнал?

Верно. Телефон Ковита был принесен в жертву во время побега. Нита сглотнула и посмотрела на него. Есть и другие способы, которыми она могла бы подать ему сигнал.

Почему она вообще рассматривает эти способы? Она же не хочет подавать ему идеи, да?

Но задумавшись об этом, Нита поняла: она больше не боится, что Ковит причинит ей боль. Ни сейчас, ни в будущем. Она не могла сказать, когда страх полностью исчез, но он исчез. И она хотела, чтобы это место сгорело. Это будет погребальный костер для всего украденного у таких людей, как она.

Два больших пожара в разных местах лучше, чем один. Один пожар могут быстро потушить. Если же их будет два, то в такое время ночи это маловероятно.

– Я подам тебе сигнал, – приняв решение, тихо сказала Нита. – Ты его почувствуешь.

Его глаза расширились от понимания.

– Ты будешь слишком далеко от меня, чтобы я мог почувствовать боль в пальце.

– Я знаю. – Она сжала руку в кулак, чтобы унять дрожь. – Я позабочусь о том, чтобы ты ее почувствовал.

Не успев заметить выражение его лица, Нита отвернулась. Она не хотела знать, улыбался ли одной из своих жутких улыбок.

– Здесь есть какое-нибудь топливо? – спросила она. – Что-нибудь, что распространит огонь?

– Да, – уходя, ответил он. Под его ногами хрустел гравий. – За зданием должна быть пара баллонов с пропаном для генератора. Я схожу за ними.

Нита ждала, скрестив руки на груди. Ковит вернулся очень быстро, таща за собой два баллона с пропаном высотой по колено. Волоча их за собой, он морщился от боли. Нита подбежала к нему, забрала один баллон и потащила его по каменистой земле. Она уже и забыла, что Ковит ранен.

– Они оба полные. И большие, – сказал он. – Когда откроются, будет… опасно.

Нита задумалась.

– Сколько у нас будет времени, чтобы открыть их и устроить пожар?

– Не знаю. – Он нахмурился. – Думаю, это зависит от того, насколько близко огонь находится к открытому баллону.

Она поджала губы.

– Ладно. Итак, по моему сигналу мы разжигаем огонь, а затем со всех ног несемся к пристани.

Ковит немного подумал и кивнул.

– Хорошо. Тот, кто доберется первым, пытается найти лодку.

– Договорились.

С охранниками тоже нужно будет разобраться, но хотелось бы надеяться, что пожар их отвлечет.

Нита с Ковитом взяли по баллону с пропаном и разошлись по разным сторонам рынка. На самом деле рынок был не таким уж и большим, так что им пришлось пройти всего по шесть или семь кварталов.

Нита тащила баллон с пропаном по темным улицам. Через какое-то время она подняла его – ей надоел глухой стук, доносившийся до ее ушей всякий раз, когда баллон подпрыгивал на неровной земле. Время от времени она наступала в выбоины. Хотя можно ли называть их выбоинами, если здесь не было асфальта? В этих углублениях была вода, которая заливалась в туфли Ниты, и те чавакали с каждым ее шагом.

Она часто спотыкалась. Ее равновесие нарушилось – тело подсознательно опиралось на мизинец ноги, которого больше не было. Нита старалась не думать об этом.

Время от времени из зданий доносилась музыка, взрывы смеха и крики. Изредка раздавался глухой стук, будто что-то врезалось в стену, или скрежет ножек стула по деревянному полу. Это были звуки жизни.

В поисках места, где можно начать пожар, Нита старалась обходить такие «живые» дома. Если люди не спят, они могут заметить дым и попытаются остановить ее.

Она нашла хорошее место и прислонила баллон с пропаном к стене большой двухэтажной деревянной постройки с противомоскитными сетками, висящими на окнах вместо тюля. Крышку Нита держала закрытой – она снимет ее в последнюю минуту перед тем, как убежать.

Сделав глубокий вдох, она отошла от баллона и, немного посомневавшись, отключила свои голосовые связки. Она не хотела, чтобы ее крики разбудили людей или привлекли внимание. Это может разрушить весь план, и Нита не успеет даже глазом моргнуть, как снова окажется в какой-нибудь камере.

Хорошо. Она готова. Ну, не готова, это громко сказано, но ей придется сделать это. Поэтому нужно собраться и…

В следующую секунду Нита включила все болевые рецепторы.

Все ее тело горело огнем. Ее как будто плавили в лаве или жгли заживо. Каждая клетка организма словно проверяла, не исчезла ли ее функция боли. В глаза Ниты воткнулись тысячи иголок, глубоко вгрызаясь в мембрану и выковыривая кусочки. Во все самые чувствительные места как будто насыпали невероятно жгучего перца чили.

Спина выгнулась дугой, рот открылся, чтобы закричать, но Нита не издала ни звука. Она рухнула на землю и всхлипывала от адской боли, судорожно хватая ртом воздух.