На которого она, пожалуй, злилась больше, чем на всех остальных, вместе взятых.

Уж лучше бы он и дальше хранил свое родство с Греем втайне! Меньше знаешь – крепче спишь, и одного новоявленного родственничка Анне вполне хватало. Но нет, ректору приспичило завалить ее раскрытыми тайнами: о его участии в ее свадьбе, о причинах, побудивших его на такой шаг – как будто ей было дело до восстановления популяции драконов! Как будто ее интересовало, что Реджинальд занимался наукой, а папочка беспокоился о его личной жизни! Так пусть бы занимался и дальше, зачем было переворачивать ее жизнь всей этой магией?!

Впрочем, последний вопрос задать вслух ей не хватило смелости. Потому что Анна отлично знала, что мог ответить лорд Элессар. Реджинальд никогда не обижал ее, не повышал голос, не доставлял неудобств, обеспечивал всем необходимым, хотя мог бы и сорвать на нелюбимой жене гнев на отца. После его исчезновения она получила свободу куда большую, чем имела бы, выйди она вышла замуж за другого – ведь если бы граф не сделал предложение, отец нашел бы другого жениха. Добропорядочный английский джентльмен видит на теле жены татуировку – что он сделает? Запретит выходить из дома, чтобы не позорить его? Или вышвырнет на улицу, как шлюху? А еще от надоевших жен избавлялись объявив тех сумасшедшими. И отправляли на вечное лечение в самые лучшие, конечно же, клиники. Оттуда никто не возвращался.

...Или, восхищенный красотой рисунка, станет покрывать поцелуями ее спину, медленно и нежно, от основания шеи вниз, следуя прихотливым изгибам драконьего тела, до самой поясницы и еще ниже, заставляя ее вздрагивать от прикосновений…

Анна закусила губу и украдкой огляделась. Нет, на нее никто не смотрел. Уильям и Гэбриэл спорили о каких-то тонкостях выращивания драконьих кристаллов, Джеймс крутил в руках шокер и иногда вставлял в их беседу реплику-другую – как оказалось, он неплохо разбирается в стрелковом оружии. Вот уж кому точно давно следовало отправиться в Лондон!

С момента их возвращения в Академию прошли полторы недели. Лорд Элессар подробно расспросил обоих о времени, проведенном на подлодке, но сама Анна мало что могла сообщить – разве что упомянуть, что Ливси собирался в Гренландию. Впрочем, сказать это за ужином он мог и для отвода глаз, а общаться с ним чаще ей, к счастью, не довелось. О том, что узнал Джеймс из разговоров с командой, ей не сообщили, но ректор, кажется, был разочарован. Отпускать вора от себя он не спешил, надеясь, видимо, что тот вспомнит еще что-нибудь полезное, но было похоже, что лекарство, которым доктор якобы лечил Джеймса от укуса змеи, отшибало память очень качественно.

И каждый день, когда Уилл приходил в Академию навестить брата и деда, этот несносный тип обязательно крутился поблизости.

Сегодня он выглядел усталым и бледным, это особенно бросалось в глаза в контрасте с темной рубашкой. Приключение с пиратами, конечно, сказалось и на нем, особенно если вспомнить, в каком состоянии он вернулся на «Призрак» из храма. Но с тех пор прошло десять дней, и вряд ли дело было в змеином яде…

Словно почувствовал ее взгляд, он поднял голову – и Анна поспешно отвернулась, надеясь, что не покраснеет. Злосчастные серьги были уничтожены, и лорд-ректор поклялся, что на ней нет и следа воздействия. Но память осталась, и как жаль, что лекарство доктора Ливси уплыло вместе с ним!

То, что произошло между ними той ночью, было невозможно, возмутительно, неприлично, но…

Прекрасно.

Волшебно.

Потрясающе.

Ей хотелось большего. Объятий, прикосновений, поцелуев. Возможности расслабиться и раскрыться, быть собой и чувствовать себя любимой, отдавать, доверять безоговорочно, таять в его руках и позволять ему все…

И именно поэтому это все нужно было прекратить как можно скорее.

– Уилл, нам пора домой. Ты обещал кухарке, что сегодня мы не опоздаем на обед, помнишь?

Ответом ей были три взгляда: Уильям не счел нужным скрывать разочарование, двое других постарались скопировать ее вежливую улыбку, но не преуспели. Аннабель поднялась, повернулась к двери и успела краем глаза уловить, как мужчины переглянулись – словно школьники за спиной строгой учительницы.

В первый миг внутри привычно плеснуло злостью, потом вдруг стало смешно – мальчишки остаются мальчишками, в любом возрасте. А следом пришла тоска.

Они, трое, были вместе. А она чувствовала себя лишней. Уилл любил ее, но уже почти вышел из того возраста, когда мать могла заменить ему целый мир…

– До свидания, джентльмены.

– Погоди, Уилл, – Джеймс схватил со стола какую-то книгу и протянул мальчику. – Лорд Элессар просил вернуть это в его кабинет, могу я тебя попросить?..

– Идем, я провожу, – Гэбриэл сгреб еще несколько томов и взял мальчика за руку. – Леди Аннабель, мы сейчас вернемся. Подождите, это буквально на пять минут.

Они покинули комнату так стремительно, что Анна не успела ни возразить, ни сказать, что будет ждать на улице. Впрочем, она все равно не планировала оставаться в комнате, лучше выйти в парк, погода сегодня прекрасная…

– Анна, стой.

Джеймс поймал ее за руку, развернул к себе. Он оказался так близко, что Аннабель на целый миг растерялась, но взяла себя в руки почти сразу. Он уже совершал попытки поговорить с ней наедине, но одна мысль об этом ее пугала. Что, если она снова потеряет самообладание? А это так легко, когда он стоит так близко, и смотрит на нее в упор, взволнованно и вместе с тем решительно…

– Убери руки. Или я закричу.

– Плевать. Просто выслушай, а потом… Хоть стреляй.

Он зажмурился и глубоко вздохнул. Анна стиснула зубы, все ее существо рвалось прочь из комнаты, подальше от этого разговора, но в его голосе звучало такое глухое отчаяние, такая боль…

– Прости меня. Пожалуйста. Я не хотел… Не хотел тебя обижать. Если б я знал, что эти чертовы стекляшки так подействуют, я бы никогда и не подумал… В смысле, не стал бы… – Он запнулся и открыл глаза.

– Не стал бы что? – холодно уточнила Анна. – Дарить всякую дрянь? Или тащить меня в постель?

Она могла собой гордиться – голос не дрогнул. Джеймс удивленно поднял брови, затем невесело рассмеялся.

– Это ты меня затащила… Стой, не убегай!

Он поймал ее за вторую руку. Следовало бы врезать ему, как тогда Ливси, чтобы не смел думать, что… Ничего чтобы не смел думать! Щекам стало горячо, дыхание перехватило, если он обвинит ее…

Полминуты он молчал, глядя ей в глаза, словно решаясь на что-то.

– Ты… Так красива. Я прошу прощения, потому что обидел тебя – по глупости, по незнанию. Но, знаешь, что? Я не жалею о том, что мы все-таки оказались в той грешной постели. Больше того – я рад! И честно в этом признаюсь. Потому что иначе ты никогда бы не решилась. Да что там, я сам бы не решился, особенно здесь, когда вокруг тебя вьются все эти драконы и ректор тоже… Нет, не возражай! Ты леди, ты прекрасна, ты смотришь так, словно я тебе ни за чем не сдался. Но, черт побери, никакие серьги не создают чувства! «Усиливают влечение», так он сказал, да? Значит, было что усиливать?! Значит, есть какой-то шанс, что… У меня есть шанс! У нас, понимаешь? И я хотел… хочу… Да чтоб меня, как это объяснить?!