Жителям Западной Европы Пруссия казалась далекой незначительной страной – у них было много своих проблем – Пизанский Собор, который, как ожидалось, покончит с расколом Церкви[71].

Турки продолжали продвигаться на север и уже перешли из балканских стран в Штирию и Хорватию, угрожая землям Сицилийской династии, связанной семейными узами с Ягайло и Сигизмундом Венгерским. Они были уже готовы пересечь Альпы и войти в Австрию и Италию. Между Бургундией и Францией разогрелась война, в которую оказались втянутыми многие семейства, традиционно посылавшие своих рыцарей в крестовые походы в Пруссию. И тем не менее 15 июля 1410 года на поле между деревнями Танненберг и Грюнвальд произошла великая битва.

Эта битва при Танненберге (Грюнвальде, Жальгерисе) – как соответственно называют ее немцы, поляки и литовцы – получила известность, превосходящую ее подлинное значение. История северной и центральной Европы не изменилась резко из-за этого сражения. Перемены в балансе сил начались задолго до сражения, перемены настолько фундаментальные, что, не произойди эта битва, все равно сегодняшний мир стал бы таким, каков он сейчас. Польское королевство было уже на подъеме, а век военных орденов прошел. Маловероятно, чтобы орден мог в политическом и военном смысле сохранить паритет со столь многочисленной, богатой и энергичной нацией, как поляки. Более того, Польша была многонациональным государством, и на дворе был XV век, а не нынешний. Этнический состав Пруссии вряд ли резко изменился бы, войди она сразу же в состав Польши. Через год после битвы тевтонские рыцари уже снова могли обороняться и изгнать поляков и литовцев со своих земель. Тем не менее в Грюнвальдской битве орден понес такие людские и материальные потери, что последующие Великие магистры так и не смогли вернуть ордену былую силу и престиж. Орден ступил на путь, закончившийся окончательной катастрофой в Тринадцатилетней войне (1453-1466). Так что, хотя Грюнвальдская битва и не была решающим моментом в истории средневековой Пруссии, она послужила началом быстрого упадка ордена.

Наконец, Грюнвальдская битва имела огромное значение, потому что была драматическим событием, ставшим источником бесчисленных исследований и повествований, и – верно или нет – с ней связываются судьбы целых народов.

Политические маневры

Даже будущие участники этой битвы не ожидали чего-то подобного. Хотя отношения между Великими магистрами ордена, Ягайло и Витаутасом оставляли желать лучшего уже несколько десятилетий, военный конфликт, который начался в августе 1409 года, вполне мог закончиться компромиссом. К этому побуждали обе стороны как авиньонский, так и римский папы, желавшие достичь согласия между европейскими государствами, преодолеть церковный раскол, остановить, наконец, неумолимое продвижение турок.

Более всех европейских правителей разрешению конфликта содействовал Венцеслас Богемский. Хотя и отвергаемый своими немецкими подданными как император, он отправил в 1409 году своих послов, призванных быть посредниками в решении конфликта. Им даже удалось в октябре того же года усадить за стол переговоров Ульриха фон Юнгингена и Ягайло, что привело к перемирию до Иванова дня (24 июня) следующего года. Это внушало надежды на дальнейшее примирение сторон. Наиболее важной статьей в условиях перемирия было право Венцесласа предлагать справедливые условия для постоянного мирного договора. Эти предложения он должен был сделать до Пасхи, что позволяло сторонам провести новые переговоры до истечения срока перемирия. Критический момент, однако, наступил перед Пасхой, когда фон Юнгинген и Ягайло попытались склонить известного переменчивостью решений монарха каждый на свою сторону[72].

Великий магистр приказал подготовить краткую историю крестового похода в Самогитии, документ, рисующий литовцев как неисправимых ренегатов, нарушивших свои обещания, данные полякам в 1386 году, а немцам – в 1398 году. Более того, в документе утверждалось, что литовцы, считавшиеся христианами, были на деле еретиками и схизматиками православного толка, а самогиты – законченными язычниками, которые не допустили ни единого крещения за последние пять лет. Не полагаясь лишь на бумагу и перо, Великий магистр отправил в Венгрию делегацию высокопоставленных чиновников ордена. Эти посланцы в декабре подписали с королем Сигизмундом договор, в котором выразили согласие выплатить ему сорок тысяч гульденов за его помощь. Сигизмунд, в свою очередь, почтил гостей, пригласив их быть крестными отцами своей новорожденной дочери Елизаветы. Из Венгрии делегация ордена отправилась в Богемию, где представила свои аргументы Венцесласу, который принял окончательное решение 8 февраля 1410 года.

Сутью его предложения по условиям мира было возвращение к status quo ante bellum (состоянию до войны.– Пер.). Такое предложение не могло удовлетворить ни Витаутаса, ни Ягайло, особенно потому, что жалобы литовцев на орден не были учтены. Полякам вменялось воздержаться от какой-либо помощи «нехристианам» Самогитии. Венцеслас пригрозил, что объявит войну любой из сторон, нарушившей условия мира, но у него не было сил, чтобы подкрепить делом свои слова. Орден одержал полную победу, получив подтверждение своих прав на Западную Пруссию и Ноймарк. В действительности это была слишком полная победа, потому что не оставалось никакой возможности убедить короля Польши принять условия арбитра.

Время, отпущенное ордену на ликование, было коротким. Польские дипломаты пробыли в Праге еще месяц, тщетно пытаясь убедить Венцесласа, что условия мирного договора не были справедливыми, пока Венцеслас не потерял терпения и не пригрозил Польше войной. Поляки отбыли на родину, уверенные в неминуемости войны с орденом, а возможно и со всеми западными соседями. Ягайло, который лучше знал Венцесласа, беспокоился меньше. Он отверг все предложения о новых переговорах, а когда Венцеслас пригласил его на съезд в Бреслау в мае, император и представители ордена тщетно прождали поляков, которые заявили, что не приедут.

Сбор войск

Войска начали собираться. Подготовившись к войне, Ягайло предложил Витаутасу соединиться с ним в Мазовии, куда до сих пор приходилось буквально продираться через болотистую лесную чащу. Благодаря открытию торгового пути по Нареву, Витаутас смог теперь, не испытывая непомерных трудностей, привести своих людей в назначенное место близ Плоцка. Основная часть королевских сил оставалась на западном берегу Вислы, но Ягайло отправил польские отряды удерживать броды до подхода Витаутаса, и каждый день прибывали все новые войска. К середине июня король имел в распоряжении более тридцати тысяч всадников и пехотинцев (18 000 польских рыцарей и дворян, несколько тысяч пехотинцев, наемников из Богемии и Моравии, 11 000 литовцев, русских, татарской конницы, большой отряд из Молдавии, возглавляемый князем Александром Добрым, и небольшой отряд самогитов).