— У меня хватит сил услышать всю правду, — сказал де Водрель, — и я хочу знать ее!

— Сейчас вы все узнаете, — ответил Жан и продолжил: — В ту ночь, часа через два после того, как я покинул «Запертый дом», я прибыл в Сен-Дени. Там я нашел нескольких патриотов из тех, что пережили разгром в Сен-Шарле, — Маршессо, Нельсона, Картье, Винсента Годжа, Фаррана, Клерка — и присоединился к ним. Они занимались обороной. Население было готово поддержать их. Но вчера мы узнали, что Кольборн приказал отправить из Сореля колонну регулярных войск и волонтеров, чтобы разграбить и сжечь селение. Эта колонна прибыла вечером. Мы тщетно пытались организовать какое-то сопротивление. Войска вступили в селение, жители были вынуждены покинуть его. Сгорело более пятидесяти домов. Моим товарищам пришлось бежать, чтобы не пасть под ударами этих палачей, и направиться к границе, где в Платсбурге, Рауз-Пойнте и Свентоне их ждали Папино и остальные. И теперь солдаты Уизераля и Гора вторгаются в графства на южном берегу реки Св. Лаврентия, сжигая и опустошая все на своем пути, обездоливая детей и женщин, зверствуя и глумясь, и следы их отмечены заревом пожарищ... Вот что произошло, господин де Водрель, и все же я не отчаиваюсь в успехе нашего дела.

После рассказа Жана воцарилось скорбное молчание. Де Водрель в изнеможении откинулся на подушки. Бриджета заговорила первой.

— А почему ты здесь? — спросила она, в упор глядя на сына. — Почему ты не там, где твои товарищи?

— Потому что у меня есть основания опасаться, что королевские солдаты вернутся в Сен-Шарль. Здесь будут произведены обыски, а пожары докончат уничтожение того, что еще осталось от...

— И ты можешь помешать этому, Жан?

— Нет, матушка!

— Тогда я повторяю: почему ты здесь?

— Потому что я хотел узнать, не может ли господин де Водрель покинуть «Запертый дом», который не пощадят, как и все другие...

— Пока это невозможно, — ответила Бриджета.

— Тогда я останусь, матушка, и умру, защищая вас...

— Умирать надо ради отечества, Жан, а не ради нас, — произнес де Водрель. — Ваше место там, где находятся предводители повстанцев...

— Там, где также и ваше место, господин де Водрель, — возразил Жан. — Выслушайте меня. Вам нельзя оставаться в этом доме, где вас скоро обнаружат. Сегодня ночью за полмили до Сен-Шарля на мой след напал отряд полицейских агентов. Эти люди наверняка узнали меня: вы же слышали, они называли мое имя. Теперь будет прочесано все селение и, даже если меня здесь уже не будет, обыщут и «Запертый дом». И агенты обнаружат вас, господин де Водрель, а тогда пощады не ждите!

— Это неважно, Жан, — ответил де Водрель, — это неважно, лишь бы вы смогли присоединиться к нашим друзьям на границе!

— Послушайте, что я вам скажу, — начал снова Жан. — Все, что нужно сделать для нашего дела, я сделаю. Теперь же речь идет о вас, господин де Водрель. Быть может, вам как-нибудь удастся добраться до Соединенных Штатов. Оказавшись за пределами графства Св. Гиацинта, вы будете в безопасности, а там еще несколько миль — и Америка. Знаю, у вас нет сил добраться туда, даже если я буду с вами и буду поддерживать вас. Зато если вы будете лежать в тележке, покоясь, как на этой постели, на подстилке из соломы, то вы, возможно, перенесете переезд! Итак, пусть моя мать добудет тележку под каким-нибудь предлогом — например, чтобы бежать, как многие другие, покинувшие Сен-Шарль. Пусть, по крайней мере, попытается! И завтра ночью вы с вашей дочерью, моя мать и я — мы покинем этот дом и окажемся вне опасности до того, как наемные убийцы Гора явятся превратить Сен-Шарль в то же, во что они превратили Сен-Дени, — в груду развалин.

План Жана стоил того, чтобы задуматься над ним. В нескольких милях южнее графства де Водрель обретет безопасность, обеспечить которую ему уже не сможет «Запертый дом», если королевские войска захватят селение и учинят обыски у всех его жителей. А это было более чем вероятно: ведь о присутствии здесь Жана Безымянного уже известно людям Рипа. Пока ему удалось ускользнуть от них, но они непременно поймут, что он укрылся в одном из домов Сен-Шарля, и тогда наверняка предпримут все усилия, чтобы обнаружить его убежище. Ситуация, таким образом, была угрожающей. Надо было, чтобы не только Жан, но и де Водрель и его дочь во что бы то ни стало покинули «Запертый дом».

Бегство было возможно лишь при условии, что Бриджета сможет достать тележку и что де Водрель будет в состоянии перенести дорожную тряску в течение нескольких часов. Если же он еще слишком слаб, чтобы можно было переправить его до самой границы, то пока ему могла дать приют какая-нибудь ферма.

Однако было совершенно необходимо покинуть Сен-Шарль, так как полиция всюду производила обыски.

Жан без особого труда убедил де Водреля и его дочь. Бриджета тоже согласилась с ним. К сожалению, нечего было и думать об отъезде сегодня ночью. Завтра утром Бриджета постарается раздобыть какую-нибудь повозку. Поэтому бегство откладывалось на следующую ночь.

Настало утро. Бриджета решила, что лучше всего действовать открыто. Вряд ли кого-нибудь удивит, что она решила бежать из мест, где идут военные действия: многие жители уже сделали это.

Сперва она не хотела сопровождать де Водреля, Клару и Жана. Но сын легко убедил ее, что раз уж она скажет всем об отъезде, а потом соседи увидят ее в Сен-Шарле, то могут заподозрить, что одолженная тележка, вероятно, понадобилась для какого-нибудь мятежника, схоронившегося в «Запертом доме»; тогда рано или поздно это станет известно полицейским и они примутся за нее, а в ее интересах, как и в интересах отца и дочери де Водрелей, не давать повода для начала дознания.

Бриджете пришлось согласиться с такими серьезными доводами. Когда минует смутное время, она вернется в Сен-Шарль, где уже будет до конца влачить свое жалкое существование в этом доме, из которого она рассчитывала никогда не уезжать.

Оставалось лишь раздобыть тележку. Если это удастся, то у них будет возможность добраться до графства Лапрери, которому еще не угрожали королевские войска. Итак, Бриджета с утра вышла из дому. Деньги, необходимые для найма, а еще лучше — для приобретения повозки, ей дал де Водрель.

В ее отсутствие Жан и Клара не покидали комнаты де Водреля, к которому вернулась былая энергия. Он чувствовал, что в силах перенести поездку; даже само решение ехать хорошо повлияло на его душевное состояние. Несмотря на слабость, он был готов встать с постели и отправиться в дорогу, когда придет время покинуть «Запертый дом». Он ручался за себя, по крайней мере, в течение нескольких часов, а дальше будет, как угодно Богу. Лишь бы ему увидеться с товарищами, лишь бы обеспечить безопасность дочери, лишь бы Жан Безымянный оказался среди Сынов Свободы, решившихся продолжать священную войну.

Да, этот отъезд был настоятельно необходим. Действительно, если де Водрелю суждено умереть от ран, что станет с его дочерью в «Запертом доме», одинокой, на всем белом свете не имеющей опоры, кроме этой старой женщины? На границе — в Свентоне, Платсбурге — они найдут своих братьев по оружию, своих самых преданных друзей, а среди них — того, к кому де Водрель питал особые чувства. Он знал, что Винсент Годж любит Клару и что Клара не откажется стать женою того, кто рисковал ради нее своей жизнью. Кому еще отец мог доверить будущее дочери? Он был достоин ее, она была достойна его.