Но что мы будем там делать? Как подберемся к Кабанину? Этот вопрос не отпускал нас. За три недели пути мы, надо сказать, сдружились. Беженцев и Скороспелов, как я понял, были отличными сыскарями-исполнителями, агентами разведки, и непревзойденными стрелками. Жабников не уступал мне в тактике и собаку съел на поимке революционеров и прочей сволочи. Но в стратегии со мной трудно было тягаться кому-то из них, поэтому я и возглавил наш отряд.

В Иркутске нас должны были встретить. Мы увидели этого человека сразу – он шел рядом с тормозившим поездом, наравне с нашим вагоном, и высматривал нас в окнах двух купе. Подтянутый, худощавый, строгий лицом, с усиками, в черном пальто и шапке пирожком; он был похож на преданного своей науке приват-доцента.

– Веригин, – представился он, когда мы, похожие на охотников, выходили один за другим на перрон.

Чемоданы и ружья в чехлах говорили сами за себя.

– Васильчиков, – я пожал его руку. – Очень приятно.

– Мы едем в гостиницу «Звезда Востока», – сказал наш провожатый, – номера уже сняты. Приведете себя в порядок, отобедаете, вечером будем совещаться.

Иркутск был красивым восточно-сибирским городом, архитектурой похожим на Самару. Тут даже был точно такой же климат – города находились на одной параллели. Восемь лет назад здесь побывал Антон Павлович Чехов во время своего знаменитого путешествия по России и назвал город на впадении Иркута в Ангару «интеллигентным городом». Что ж, похвала такого человека чего-то да стоила! В шестидесяти километрах вниз по Ангаре открывалось озеро Байкал.

Вечером, после отдыха в «Звезде Востока», мы собрались в моем номере.

– Вы лучше других знаете обстановку, господин Веригин, – обратился я к тайному агенту графа Кураева. – Изучили, какое место при дворе императрицы Цыси занимает Кабанин, на чем делает деньги.

– Все очень относительно, – покачал головой тот. – Я получаю информацию по крохам и за огромные деньги. Знаю, что Кабанин торгует оружием, знаю, что хочет пролезть на самый верх. Но за последний год все изменилось. Восстание ихэтуаней полностью изменило положение фигур на шахматной доске. И не в нашу пользу. Раньше можно было пересечь границу Китая и с туго набитым кошельком быть хозяином на этой земле. Теперь же тебя могут, несмотря на твой имущественный ценз, просто взять и убить, как животное.

– Англичане уже похозяйничали в Китае, – заметил я, – две опиумные войны превратили это государство в одну наркотическую развалину. А заодно прибрали в свое пользование и половину территорий.

– Ваша правда, – кивнул Веригин. – И теперь китайцы мстят всей западной цивилизации. Сейчас за жизнь европейца в Китае никто не даст и ломаного гроша. Резня идет по всей империи Цин. Все европейские посольства в Пекине, в посольском квартале, на осадном положении. Кабанин держится вблизи двора императрицы и носа никуда не кажет. Знаю, что находится в близком контакте с принцем. Мне кажется, что наш старый знакомец готовится к бегству.

– Куда, в Америку? – спросил я.

– Именно так. Поэтому надо спешить.

– Давайте говорить начистоту, – я посмотрел на свое войско. – Ведь нам достаточно убить его? Господа?

– Да, – кивнул Жабников. – За убийство полковника Толоконникова, Аристарха Ивановича, руками революционеров, за убийство семьи помещика Сивцова и многих других людей, в том числе расстрелянных полицейских, господин Кабанин приговорен к смерти.

Поручик Иван Иванович Беженцев и старшина Ефим Тимофеевич Скороспелов кивнули одновременно: они получили именно такое распоряжение.

– Но мы должны предоставить свидетельство его смерти, – сказал Веригин.

– Стало быть, мы должны подкрасться к нему в самом Китае? – спросил Степан Горбунов. – Ну так что ж, и подкрадемся. Кабан, он и в Китае – кабан.

– Если нас самих не перебьют прежде, – заметил я.

– Не исключено, – кивнул Жабников. – Как поступим? Не ждать же нам, когда в Китае уляжется смута? – Я поймал взгляд Веригина, кажется, его интересовал тот же самый вопрос. – А, Петр Ильич? – майор хмурился. – Слово за вами – вы у нас начальник. Да только эти бунтовщики могут и год еще, и два баловаться резней христиан. Как нам быть-то?

Я закурил папиросу.

– Могу только сказать, как древние эллины говаривали в подобных случаях.

– Ну? – поинтересовался Жабников. – И как они говаривали?

– Надейся на лучшее, но будь готов к худшему. То бишь поживем – увидим. Давайте вначале до Пекина доберемся, господа. Надо еще понять, каким путем мы туда дотянем. Кругом смута. А там и осмотримся. Может, отхлебнем от этой страны ее тысячелетней мудрости и прозреем?

– Мудрости у китайцев пшик остался, – рассудил Жабников. – Вот что я думаю. На себя нам придется надеяться, господа. На природную русскую смекалку.

Одним словом, главный вопрос оставался открытым.

В отеле «Звезда Востока» я познакомился с семьей Венедиктовых. Он – офицер, полковник, направлялся в русское посольство в Пекин, с ним была жена и двое детей – двадцатилетняя дочь Мария и десятилетний сын Алеша.

Мой взгляд неоднократно останавливался на Марии, была на то причина. Однажды на общем балконе, на втором этаже, ко мне подошли сзади.

– Петр Ильич, сегодня в отеле большой бал для русских офицеров.

Я оглянулся, это была дочь полковника.

– Да, Мария Николаевна, и я слышал о том.

– Будете моим кавалером? – неожиданно спросила девушка и тотчас залилась краской от собственной смелости. – Я бы не посмела предложить, если бы не заметила… как вы смотрите на меня. А не то ведь разъедемся, и слова друг другу не скажем.

«Бог мой, – тогда подумал я. – Откуда она такая отважная?» Я действительно засмотрелся на ее юность, ее свет. А еще и потому смотрел, что Маша была похожа на другую женщину… на мою Марфушу. Бывает такое сходство! Даже не в чертах лица. В улыбке, в блеске глаз. А девушка подумала: влюбился мужчина. Но я не посмел сказать ей правду. Зачем ранить.

А напротив, сказал:

– Почту за честь, Мария Николаевна.

– Зачем вы едете в Китай? – на балу спросила меня девушка. – Вы в штатском, но вооружены. У вас тайная миссия, Петр Ильич?

– Это вам папенька сказал? – ответил я вопросом на вопрос. – Про миссию?

– Сама догадалась, – ответила она. – Я никому не скажу. Правда-правда. Вы – тайные эмиссары Его Величества?

Я рассмеялся:

– Много будете знать, Машенька, скоро состаритесь.

После этого бала она попросила меня поцеловать ее. Я выполнил ее просьбу – поцеловал ее в лоб. Она обиделась.

В тот же вечер я сказал ее отцу: «Вам не следует брать с собой жену и детей. Дорога будет опасной». Он ответил: «Они – семья офицера, и привыкли к опасности».