Больше ничего не имело значения. Эддисон была моя.

Я взялся за следующий ствол, а Картер сделал шаг назад, повернулся и вышел. К семье он не относился, поэтому с нами убивать не ехал и в деле участия не принимал.

Покинув комнату, я прошел по коридору на улицу и отправился к складу, где ждали мои люди. Мой приезд служил сигналом. Все было спланировано. Каждый знал свое место, и когда я прошел мимо них, они двинулись следом.

Мы собирались забрать то, что принадлежало мне.

В заднюю дверь склада мы стукнули один раз. Она открылась, и в ночь с главного этажа, вибрируя, полетели звуки баса. Изнутри пахнуло дымом и сухим льдом, а потом на улицу вышла та, что дала нам наводку.

Я тяжело посмотрел на нее сверху вниз.

– Ты это делаешь, чтобы спасти себе жизнь?

Бывшая свекровь Эддисон, Кэрол, вздрогнула и сложила руки перед собой. Она набросила легкий жакет, но остальная одежда на ней была та же, что и на видео с камер наблюдения в «Гала». Ответить Кэрол не успела. Заметив на свитере высохшую кровь, я спросил:

– Надеюсь, это не кровь Эддисон?

Кэрол опустила голову, и мой взгляд уперся в ее макушку. Потом она подняла глаза – в них застыл страх.

– Она пострадала. Врать не буду.

– Она в подвале?

Не в силах вынести мой взгляд, женщина кивнула:

– Да. Я заперла дверь на главный этаж. Никто из девочек вам не помешает. Когда спуститесь вниз, справа будет комната. В ней четверо охранников. Предполагается, что они должны быть наверху, но сейчас они смотрят игру. Потом идите дальше. По моим подсчетам, там еще человек восемь. Эддисон в последней комнате – до самого конца и налево. Там есть еще одно помещение, куда охранники водят девочек. Я не могу открыть его и посмотреть, есть там кто или нет, так что их может оказаться больше.

– Они выследят тебя.

Она пожала худыми плечами. Вид у нее был жалкий.

– Мне бы хотелось забрать Эддисон с собой. Она – моя семья. – И слова ее звучали жалко.

– Ничего не получится. – Я наклонился к ней. Мне хотелось, чтобы она увидела презрение в моих глазах. – Она – не твоя семья. Ты ее никогда не признавала, а сейчас используешь, чтобы загладить свою вину. Если бы ты была из моей семьи… – Я приставил к ее голове вытянутый палец, имитируя выстрел. – Всадил бы тебе пару пуль прямо здесь. – Я сделал шаг назад. – Но так я поступаю с предателями. Эддисон, может быть, более склонна прощать.

Она судорожно вздохнула.

– Да. Ладно. Прошу, просто вытащи ее оттуда. – С этими словами она сорвалась с места и побежала по переулку между моих парней. Я подождал, когда проверят периметр, и, получив сигнал, что все чисто, мы двинулись внутрь.

Убивать – не такое уж большое дело.

Все просто. Были люди – и нет их. Картер говорил, что из-за прошлого семьи мой взгляд на вещи со временем исказится. Мне плевать. Обычно при такой работе глава семьи не должен идти первым. Но я не похож на своего предшественника и даже на Картера. Я хочу быть первым. Я жажду этого. Может, меня влечет элемент неожиданности. Может, мне нравится чувствовать себя крутым парнем. Или, быть может… Из-за угла появились двое парней, и я выпустил две пули, по одной в каждый лоб… Или, быть может, вот из-за этого момента. Их тела падают на землю, а я переступаю через них. Я упиваюсь ощущением того, что иду дальше, словно они ничто, словно они всегда здесь лежали, а мой день продолжается.

Что бы там ни было, а в такие мгновения я чувствую себя по-настоящему живым.

Выбив первую дверь, я шагнул внутрь и выпустил еще пару пуль в первого же парня, которого увидел. Один из моих бойцов оказался рядом и уложил второго. Потом нас обоих выдернули оттуда. Мы услышали, как за соседней дверью, прямо напротив того места, где мы только что стояли, клацают затворы. Как только мы повалились на своих парней, с той стороны пальнули, и в двери образовались две дыры. Определив по звуку штурмовую винтовку, я бросился вперед. Скользнул по полу мимо двери и выстрелил.

Одного достал. Второй упал, когда мои ребята расстреляли его через дыры в двери.

– Идем. – Кто-то из парней шлепал ладонью по стене. Он был на взводе. Они все были возбуждены, и я кивнул, вскакивая на ноги. Они меня не дожидались – уже выбивали следующую дверь.

Обернувшись, я взмахом руки подозвал несколько человек.

– Продолжайте зачищать комнаты. – Ткнул пальцем в пятерых. – А вы, парни, идите со мной.

Из следующей комнаты донеслись выстрелы. Подождав, пока они затихнут, мы пробежали до конца коридора. Я добрался до двух последних помещений. Кэрол сказала, что в левой Эддисон, а что в правой – неизвестно.

Ненавижу неизвестность.

– Коул. – Один из моих парней, Форд, схватил меня за руку и потянул назад. – Дай нам ее зачистить. – Он указал стволом на комнату Эддисон. – Забирай свою девушку.

Я кивнул, но пришлось подождать, пока они не вышибут правую дверь. Услышав выстрелы, я сделал то же самое с дверью в комнату Эддисон. А когда вошел внутрь, сердце мое остановилось. Весь адреналин и боевой пыл просто испарились.

Вся в синяках, она лежала, привязанная к кровати.

У меня чуть ноги не подкосились.

Я любил ее.

Поначалу я не мог двинуться с места. Они били ее. Половина лица распухла. Один глаз не открывался. На горле расплылось черно-синее пятно, по краю отдающее желтизной. На руках… я сделал три шага, еле держась на ногах. На руках у нее остались отметины от подошв ботинок.

Они топтались по ее рукам.

У меня пересохло во рту.

Сжав пистолет одной рукой, второй я нащупал нож. Мне хотелось развернуться, найти одного из них и выпустить ему кишки. Хотелось, чтобы он медленно истекал кровью, чтобы к тому времени, когда вернутся Бартелы, его кровью был залит весь пол.

Но потом Эддисон открыла здоровый глаз, и на меня снизошло потрясающее спокойствие.

Нежность, какой я никогда не испытывал, погасила поднимающееся бешенство. Словно на жажду крови набросили тонкую вуаль. С трудом сглотнув, я заставил себя улыбнуться. Она должна была видеть мою улыбку. Должна была знать, что теперь все будет в порядке. Я скажу, пообещаю и сделаю все, что угодно, лишь бы эта женщина снова почувствовала себя в безопасности.

– Привет, – негромко сказал я, опускаясь возле нее на колени.

По ее посиневшему лицу потекли слезы.

– Привет. – Я поднял руку. Хотел вытереть капельки слез, но в нерешительности задержал руку в воздухе. Мне не хотелось снова причинять ей боль. Я любил ее. Это чувство пронзило меня, заперло дыхание, смешало мысли. – Ты моя. Я люблю тебя.

Она просто продолжала плакать.

– Эддисон? – Я провел пальцем по ее лицу, моля Бога, чтобы это легкое касание не вызвало у нее боли. – Эддисон, ты можешь говорить?