— Скоро я не смогу идти, вы меня понесёте, — предупредил Винсент.

Рюкзак увеличился вдвое, теперь ему хватило сил сломать скорлупу цельного яйца. Он выпил содержимое и выплюнул пятнистую «обёртку». Грудная клетка Винсента сломалась и смялась как комок бумаги. Он опустился на колени, потом упал на землю лицом вниз. Рюкзак, бодро перебирая щупальцами, доломал все остальные кости, превратив тело в бесчувственный мешок. Тварь поглотила Винсента и впилась в землю своими омерзительными конечностями, начав врастать в неё. Тэрон и Хольф огненными хлыстами охладили пыл рюкзака, тот съёжился и окаменел. Защитники подняли то, чем когда-то был их марафонец, и поволокли это к стартовой платформе, до которой к счастью оставалось идти около тридцати метров.

С некоторым трудом Тэрон и Хольф затащили окаменевшую шаровидную ношу на стартовую платформу. На мгновение показалось, что цветку не понравилось то, что ему принесли. Его раскинутые лепестки сжались в бутон, закрыв чрево.

Рюкзак ожил и схватил щупальцами защитников. Плотно прижатые друг к другу трубчатые лепестки раздвинулись точно шторы. Мутированная тварь прыгнула в ярко-жёлтое чрево.

Темнота. Мысли живы, но молчат. Спокойно.

Винсент знал, что он перемещается по чему-то мягкому и тёплому куда-то вниз. Далеко вниз. Ещё он ощущал присутствие двоих. Это Тэрон и Хольф.

Марафонец очнулся. Он находился в полупрозрачной оболочке, которая давно сморщилась и высохла. Воздуха в лёгких осталось мало. Созревший плод по имени Винсент с большим трудом разорвал оболочку и вылез наружу. Ноги ступили на мягкую почву, по которой стелился жидкий туман. Над головой простирался темный вяло двигающийся (как вода на море во время штиля) потолок. Влажность здесь была дикой, дышалось тяжело, казалось, вода оседает в лёгких. Винсент осмотрелся вокруг. Он стоял рядом с нескончаемой стеной, соединяющей потолок с полом (высотой около четырёх метров). Она состояла из каких-то густых сплетений, похожих на кровеносные сосуды. Пол и потолок издавали тусклое красно-оранжевое свечение. На стене, словно засохшие стручки фасоли, висели полупрозрачные мешки, с людьми внутри. Они располагались равномерно вдоль всей стены. Вскоре на свободу выбрались остальные плоды-игроки.

— Поздравляю, Винсент, на тебе завершился первый этап, добро пожаловать на второй, — сказал демон, появившись рядом.

— Я отправил сюда ровно триста яиц?

— На самом деле немного больше.

— Я прошёл часть своего неизменяемого сценария мучений?

— Да, но возможность менять некоторые элементы есть, и ты ей воспользовался.

— Когда?

— Например, ты бы мог остаться таскать зловоны из пещеры, или стать палачом в городе гильотин. Альтернативы есть, но, в сущности, все пути эквивалентны.

— А где Тэрон и Хольф?

— Ты скоро с ними увидишься, и вы вместе будете наслаждаться тлегами.

— Ничего таскать больше не придётся?

— Нет.

— А затаптывать нас тут никто не будет?

— Нет.

— И что даже бежать не нужно?

— Если не хочешь, можешь не бежать.

— Словом делай что хочешь?

— Да.

— Так в чём тогда смысл игры на этом этапе?

— Узнаешь в процессе. Желаю хорошо провести время.

— Тебе того же демон, ещё увидимся.

— Да, выпьем по чашечке кофе.

Бес исчез. Пока Винсент болтал с ним, его обступили люди. Ему был знаком этот жадный взгляд.

— Я такой же марафонец, как и вы. Почему вы все так смотрите на меня?

Винсент всё понял раньше, чем задал вопрос, но сделать ничего не смог.

Его как в первый день пребывания в аду разорвали на части и съели.

Он очнулся, находясь в полупрозрачной оболочке, которая давно (за всё то время пока спел и созревал) сморщилась и высохла. С трудом ему удалось вылезти.

— Быстрее беги, а то тебя поймают, — послышался голос.

— Кто?

— Тэрон и Хольф, они будут искать тебя.

— Зачем?

— Им нужно задержать тебя. Видишь два темных стручка рядом с белым, откуда появился ты?

— Да.

— Именно из них скоро вылезут Тэрон и Хольф, с ними тебе лучше не общаться, так что беги отсюда.

— Но я не знаю куда, клеймо не ведёт меня.

— Тут все пути ведут к стене любви.

— К стене любви?

— Она выглядит также как и стена воскрешения, что перед тобой сейчас, только намного выше. Ты должен когда-нибудь забраться на неё или придётся остаться здесь.

Винсент побежал.

— Ты забыл меня, — крикнул вдогонку голос.

Марафонец, остановился и подошёл к стене воскрешения.

— Где ты?

— Я здесь, протяни руки и достань меня.

Винсент просунул руки внутрь стены, состоящей из ветвящихся и переплетающихся ростков-вен. Он вынул оттуда змею.

— Зачем ты мне нужна змея?

— Я наставлю тебя на путь истинный, — прошипела змея и впилась зубами в его правое предплечье. Укус был болезненным и долгим.

— Отцепись от меня! — Винсент пытался оторвать змею. Пусть и с мясом, но всё же оторвать. Ничего не вышло. Казалось, змеиные зубы пронзили кости насквозь. Рука начала распухать и краснеть. Голова сильно закружилась. Винсент рухнул на живую мокрую землю-плоть.

Змея разжала свою челюсть и уползла внутрь омерзительной стены воскрешения. Винсент чувствовал, что рука горит. Он слегка приподнял её и вяло повернул голову, чтобы посмотреть. Все предплечье стало чёрным, и кожа продолжала чернеть, растекаясь по всему телу цветом вечной тьмы. Вскоре зловещая краска залила всё тело Винсента.

— Сейчас вернутся силы, ты должен бежать и быстро, — говорил ласковый голос змеи в голове.

— Почему им нужно охотиться на меня?

— На первом этапе они защитники-телохранители, а на втором — ловчие.

— Как собаки?

— Да. А теперь вставай и беги прочь от стены рождения.

К Винсенту вернулась подвижность, и появился прилив сил. Он встал и побежал.

— Кто ты, голос во мне?

— Змеиный яд.

— Зачем ты сделал меня чёрным?

— Так ты сможешь прятаться.

— Но где? Тут ничего нет.

— Беги вперёд, я скажу тебе, что нужно делать.

Винсент бежал прочь от живой стены соединяющей мокрый горячий покрытый тонким слоем тумана пол, с мерзким потолком. Видимость здесь была не больше пятидесяти метров. Он миновал около километра, но ландшафт оставался всё таким же ровным.