— Доброе утро! — сказал тот, еще шире растянув губы в улыбке.

— Хочешь кушать? — всполошилась тетя Клава. Она кинулась к кастрюле с кашей и стала копаться там половником, выбирая погорячее и повкуснее.

— Это все ужасно вредно, — Санек сморщил веснушчатый нос, что неимоверно умилило повариху.

— А чем тебя угостить?

— А можно мне вон то? — он указал пальцем на небольшую кастрюльку, в которой, по имеющимся агентурным сведениям, варилась на воде и без соли овсянка для Садюкина. Тетя Клава на мгновение засомневалась, но потом переборола себя. Щедрой рукой она положила в протянутую тарелку половину содержимого кастрюльки. Дирол рассмотрел слипшуюся серую массу и едва удержал улыбку на лице.

— Подожди, я хоть изюмчику туда положу, — предложила повариха.

Уточнив, не является ли изюм вредным, Зубоскалин согласился. Тетя Клава, воспользовавшись моментом, кинула на кашу не только изюм, но и запрятанный кусочек масла. Дирол заметил это и мгновенно сориентировался.

— А у вас молоко убежало, — сообщил он.

— Молоко? — Повариха рванулась в сторону, но потом сообразила: — Какое молоко? У меня на плите нет молока. Ах, шалун!

Она повернулась к Диролу, но того уже и след простыл. Пока тетя Клава отворачивалась, он выудил кусок масла из собственной тарелки и ловко забросил его в кастрюльку с остатками геркулеса, после чего с достоинством присоединился к друзьям.

— Ого, у тебя что-то другое? — Антон бесцеремонно залез ложкой в тарелку к Зубоскалину, попробовал кашу и скривился: — Фу! Неужели ты не мог попросить чего-нибудь повкуснее?

— Тебе не нравится? — делано удивился Санек.

— Нет.

— Мне тоже, — вздохнул Дирол. — Но вот для Садюкина эта еда дороже всех деликатесов мира, потому что она полезная! Здесь нет ни единого неправильного продукта!

Зубоскалин отправил в рот изюмины, на которых лежало масло, так что блюдо стало просто идеальным.

— И когда Садюкин придет, ты, Федя, ему эту еду уступишь. Он восхитится и позовет тебя в помощники. Вуаля! — Дирол театральным жестом развел руки и поклонился.

Курсант Ганга согласно кивнул.

— И не забудь втолковать ему, как ты заботишься о правильном питании и его режиме.

Фрол Петрович тем временем тоже вспомнил о режиме. Проверяя полосу препятствий, он совершенно забыл о времени и просто не услышал звонок на завтрак. Теперь, спохватившись, Садюкин понял, что уже на четверть часа отклонился от расписания.

Сердитый на себя и на весь мир, Фрол Петрович подошел к окошечку, сухо поздоровался с тетей Клавой и протянул ей тарелку. Получив свою порцию каши, он налил стакан воды и неспешно пошел к отдельному столику. Там он сел, немного помешал кашу ложкой и, все так же не глядя, отправил ее в рот.

Странный вкус заставил Садюкина насторожиться. Он глянул на тарелку. О боже! Каким-то непонятным образом в его завтрак попал огромный кусок масла. И теперь этот отвратительный сгусток калорий уже наполовину смешался с геркулесом. Завтрак был безвозвратно испорчен!

— Иди, — Дирол насладился зрелищем, потом подтолкнул Федю локтем.

Тот поднялся, взял тарелку, добытую Зубоскалиным, и подошел к Садюкину.

— Фрол Петрович, — негромко позвал он.

Тренер сидел, тупо глядя в тарелку.

— Да? — с минутным запозданием он поднял глаза.

— Я обратил внимание на то, что случилось с вашим завтраком. Не хотите ли попробовать мой?

— Какая разница, — обреченно сказал Садюкин и опустил глаза. Взгляд его случайно упал на тарелку в руках курсанта и осветился радостью узнавания. Там лежала точно такая же каша, как и у него, расцвеченная пятнышками изюма и не испорченная калориями.

— А впрочем, с удовольствием, — быстро поправился Садюкин. — Вы, конечно, не будете?

— Фигуру надо беречь, — скромно объяснил Ганга.

Тренер окинул взглядом торс курсанта и согласился.

— Присядете? — спросил он.

Федя оглянулся на товарищей — те отчаянно жестикулировали: мол, садись. Ганга покорно сел.

Садюкин съел кашу за считаные секунды. То ли он опасался, что Федя передумает, то ли просто проголодался. Наевшись, он стал склоняться к беседе.

— Замечательная вещь — здоровое питание, — изрек он.

Федя согласно хмыкнул. Он тоже очень любил покушать, а уж там здоровое питание или нет — без разницы.

— Здорово, что вы решились пожертвовать завтраком ради своего преподавателя. У нас в школе это поощряется.

Курсант кивнул. Видя, что он не собирается использовать сей факт в свою пользу, Садюкин расслабился и попытался завести разговор на отвлеченные темы. Однако Федя не спешил распространяться о своей личной и профессиональной жизни, а чаще просто кивал невпопад и изредка улыбался.

«Толковый студент, — подумал Садюкин. — Говорит немного, предпочитает думать, хорошо сложен. Пожалуй, на него стоит обратить внимание».

В связи с завтрашним событием тренеру очень был нужен помощник, находящийся в хорошей физической форме. И он, к вящей радости курсантов, решил обратиться с этим к Феде.

— Вы ведь занимаетесь в группе капитана Мочилова? — начал он издалека.

— Угу, — подтвердил Федя.

— А завтра у вас есть какие-нибудь занятия?

— Так ведь лето же.

— Ну, я имею в виду служебные задания?

— Нет, Фрол Петрович.

— Вот и отлично. Передайте Глебу Ефимовичу, что на завтра я забираю вас к себе. Будем экзаменовать абитуриентов. Готовы?

— Всегда готов! — отчеканил Федя и поспешно встал. — Разрешите идти?

— Идите, — кивнул Садюкин.

Федя присоединился к товарищам. Если бы тренер мог подслушать их разговор, то наверняка засомневался бы в искренности Фединых намерений. Но поскольку он мог только видеть их радость и одобрительные улыбки, в душе Садюкина затрепетал теплый огонек. Тренер понял наконец, что его авторитет в школе огромен и, пожалуй, даже выше, чем у Мочилова. Он расправил плечи, встал и гордой походкой чемпиона покинул столовую.

— Ничего, Федька, — между тем говорил Дирол. — Потом мы тебя отмажем. Заболеешь, например, или ослабнешь неожиданно. Так что не волнуйся.

Остальные тоже старались успокоить Гангу, который опасался, что Садюкин способен и впредь привлекать его к своим бесчеловечным экспериментам в области физкультуры. Делали они это, впрочем, не из особенного сочувствия, а из опасения, что Федя откажется от взаимодействия с тренером и все испортит.

— Курсант Кулапудов, в учительскую быстро! — скомандовал Мочилов по радио.

Веня посмотрел на товарищей. Те пожали плечами. Тогда Кулапудов поднялся из-за стола и направился в учительскую, а остальные курсанты тут же встали и последовали за ним, не то чтобы из праздного любопытства, а так, на всякий случай.