Квартира Вацлава находилась на пятом этаже старого доходного дома. Когда он снимал эту квартиру, то у него и в мыслях не было позаботиться о запасном выходе. Он никак не думал, что первая стычка с гестапо произойдет так скоро.

Вбежав в спальню, он затравленно начал оглядываться: входная дверь уже явно поддалась под тяжелыми ударами прикладов. Выход из комнаты был один: окно. Штабс-капитан вскочил на подоконник и одним ударом ноги распахнул окно. Он взглянул вниз — прыгать с пятого этажа было равносильно самоубийству. Тогда он посмотрел наверх, ища возможность перебраться на крышу или чердак, хотя немцы, наверное, предусмотрели такой ход и перекрыли этот путь. И тут ему на глаза попался спускающийся до земли трос громоотвода.

Времени на раздумье не оставалось, Вацлав схватился за трос голыми руками и заскользил вниз. Он попытался захватить трос ногами, но это ему не удалось, пришлось тормозить только руками. Руки обожгла пронизывающая до глубины сознания боль, но он старался об этом не думать. Главное — убежать.

Наконец его ноги почувствовали твердую почву. Он прекрасно знал этот район и, не долго раздумывая, бросился в сторону ближайшего проходного двора. Немцы, очевидно, никак не ожидали такого исхода событий и не оставили никого в оцеплении. Автобусы, в которых остались только шоферы, стояли на улице, и штабс-капитан благополучно их миновал.

Руки нестерпимо болели, но Вацлав этого даже не замечал; он бежал по направлению к Влтаве, где с наибольшей вероятностью можно было укрыться.

Гестаповцы ворвались в уже пустую квартиру. В результате операции им досталась только рация да поношенная одежда. Гешке был вне себя, но операцией руководил лично он, и вина за то, что дом не оцепили, лежала, соответственно, тоже на нем. А во «Дворце Печека» сидел сам Генрих Мюллер и ждал исхода операции. Правда, теперь гестапо было известно имя радиста: штабс-капитан Вацлав Моравек. Но это была капля в море: Моравек, наверняка, имел документы и на другое имя. На всякий случай Гешке распорядился оставить на квартире засаду и уныло побрел к автобусу, обдумывая по дороге, как ему лучше доложить о провале всемогущему начальнику имперского гестапо.

А в это время штабс-капитан Моравек сидел под мостом через Влтаву. Обе его руки были сплошной рваной раной. Безымянный палец на правой руке висел на тонкой полоске кожи. Штабс-капитан сжал зубы и оторвал его прочь. Потом он разорвал подол рубашки и кое-как наложил себе повязку. После этого стал обдумывать, куда ему направиться. Надо было найти место, чтобы отсидеться там несколько дней и привести себя в порядок. Самое ближнее и надежное место была квартира Барабана. Туда и направился шатающейся походкой Вацлав Моравек.

Уже под утро обессилевший Моравек добрался до квартиры товарища. Заспанный Барабан насилу узнал своего командира. Он начал действовать незамедлительно: нашел припрятанную на особый случай бутылку самогона, промыл раны, наложил чистую повязку.

— Утром пойдем к доктору, — сказал он, — Я знаю тут поблизости одного, который не будет задавать лишних вопросов.

Покончив с перевязкой, приятели сели на кухне, разлили остатки самогона и начали обсуждать случившееся.

— Не могу понять, как они так быстро вышли на меня, — не переставал удивляться штабс-капитан. — В чем была моя ошибка? Теперь надо быть осторожней, но вот в чем?

— Надо каждому иметь по несколько квартир, — заметил Барабан. — И как можно чаще менять квартиры. Когда долго живешь на одном месте, то соседи волей-неволей начинают к тебе присматриваться и замечать твои странности. А соседи бывают разные: некоторые и сразу в гестапо побегут.

— И все равно для меня этот визит остается загадкой, — покачал головой Моравек, — Ну да ладно, пока что мы потеряли только один палец и рацию. Завтра придется ехать к тайнику за новой. Еще посмотрим, чья возьмет.

Мюллер стоял, переминаясь, перед столом Гейдриха и неотрывно глазами следил, как тот читает его отчет о поездке в Прагу. Конечно, Гейдрих уже знал о провале с радистом, и первый его гнев наверняка уже прошел, но все равно этот разговор ничего хорошего не предвещал.

Наконец Гейдрих оторвался от отчета.

— Итак, радиста вы упустили, — сквозь зубы процедил он. — Теперь уже так просто к нему не подберешься. Если он сообразит, что мы умеем обнаруживать местоположение работающей рации, то примет все меры, чтобы не повторить такого.

— Кто же мог предположить, что он рискнет спускаться по тросу громоотвода с пятого этажа? — робко попробовал оправдаться Мюллер.

— Загнанный в угол зверь способен на чудеса храбрости и изворотливости, — заметил Гейдрих. — В таких случаях надо перекрывать все щели. Мне интересно, был ли это просто радист или же это был кто-то из действующих членов группы. Знал ли он агента, с которым они работают. Вы установили, кто это был?

— Так точно, группенфюрер, — поспешно ответил Мюллер, — Это штабс-капитан бывшей чешской армии Вацлав Моравек. До протектората служил в пехотном полку.

— Служил штабс-капитаном в пехотном полку, а теперь радист? — задумчиво переспросил Гейдрих, — Да, похоже мы упустили крупную рыбу. И что теперь предпринял Гешке?

— По всей Праге развешаны объявления с его описанием. Наши люди пытаются найти всех его знакомых, родственников, друзей.

— Объявите награду за правильные данные о местонахождении, скажем, сто тысяч, и не каких-то там крон, рейхсмарок. Не скупитесь — на свободе он нам нанесет гораздо больший ущерб.

— Мы об этом думали, — закивал головой Мюллер, — но у меня не было на это полномочий.

— Позвонили бы мне и решили бы этот вопрос. Здоровую инициативу надо смелее проявлять, а не мяться, как барышня на выданье. Не слезайте с Гешке, требуйте от него работы. Эту группу надо ликвидировать как можно скорее.

В кабинет гауптштурмфюрера Абендшена постучали и через секунду в дверях возник щеголевато одетый мужчина средних лет.

— Здравствуйте, пан капитан, — заискивающе улыбаясь, сказал он, — меня зовут Петр Фафек. Я явился к вам по первому вашему требованию.

— Присаживайтесь, — предложил посетителю следователь, — Если не ошибаюсь, вы раньше работали главным бухгалтером чешского отделения Красного Креста?

— Так оно и было, милостивый панове, так оно и было, — закивал пан Фафек.

— А кем работаете сейчас?

— Понимаете ли, пан капитан, — пустился в объяснения бухгалтер, — Красного Креста больше нет. И правильно, правильно. Зачем плодить мелкие лавочки, когда наверняка есть германский Красный Крест, который и позаботится о протекторате. Я считаю совершенно правильно. Так вот, Красного Креста больше нет, и я не работаю. Мне тут сделали заманчивое предложение, но я пока думаю. Конечно, такое время, придется согласиться: от добра добра не ищут. Но все равно, подумать ведь надо, правда?