– А серьезно?

– А если серьезно, то я сейчас начну тормошить всех, до кого смогу дотянуться, благо интернет тут стабильно хороший, и можно связаться с любой точкой на планете. Свяжусь не только с нашими волонтерами, но и с разными военкорами, а также с высшими чинами, чьи контакты у меня есть. Нам сейчас надо максимально вынести сор из избы. Чтобы общественность узнала, кто и как подставил наш десятый ОДШБ. И еще. Как вернетесь с задачи по постановке мин, постарайтесь загнать технику – «бэхи» и танчик – в подземные склады, там ширина ворот позволяет, надо только расчистить место. Не хотелось бы, чтобы укропы сейчас пожгли наши «коробочки» на фиг своей артой.

Когда все задачи были поставлены, а парни разбежались выполнять приказы, я уселся за ноутбук и принялся строчить сообщения одно за другим, рассылая их разным адресатам. Текст был готов заранее, я его сложил у себя в голове сразу после разговора со следаком, когда находился «на подвале».

В шесть вечера вышли на связь мобики. Их радист сообщил, что к нам едет колонна из грузовых машин, чтобы забрать пленных и раненых. Мол, приготовьте и тех и других.

Ну, слава богу, наконец-то командование расчехлилось и спустя десять часов после занятия нами украинского опорного пункта решило вспомнить о нас и прислать смену. Или подмогу? Тут уж все зависит от того, что скажет сопровождающий колонну командир.

Машины пришли пустые. Пустые!!! В кабинах – по одному водиле и бойцу сопровождения. И все! На три машины было всего шесть человек. Причем один из них подполковник, который, не успев выскочить из кабины, тут же принялся орать на нас:

– Какого фуя еще не собраны? Вам же четко приказали: подготовиться к эвакуации! Раздолбаи хреновы! Дебилы конченые! Мать вашу, воины, сборище тормозов!

Я, честно говоря, немного оху… удивился от такого вступления. Нет, я, конечно, мальчик взрослый и жизнь успел пожить. Я прекрасно понимаю, что в армии матом не ругаются, в армии матом разговаривают. Но чтобы вот так, без всяких прелюдий и переходов, начать чихвостить в хвост и гриву героев дня – для меня это был нонсенс! Нет, я понимал, что прямо сейчас нас никто не будет награждать за успешный штурм, но то, что на нас начали орать матом, тоже неправильно!

– Вы, мужчина, чьих будете? – тут же спокойным голосом перебил кричавшего Глобус.

– Что?! – бешеным носорогом взревел приехавший подполкан. – Ты как со мной разговариваешь, бомжара?!

Щелк! Глобус демонстративно щелкнул затвором автомата, как бы намекая, что еще слово – и кто-то получит за лишние слова.

– Мужчина, я бы вам советовал фильтровать слова, которые вырываются из вашего поганого рта. – Глобус говорил уверенно и спокойно. – Иначе сейчас прилетит украинский беспилотник, и на вас совершат сброс. По крайней мере, все здесь присутствующие поддержат именно эту версию.

– Я… Вы… Ты…

Подполковник удивленно открыл рот, потом закрыл его, издал какие-то междометия, надулся и сильно побагровел лицом.

– По существу что сказать можете, товарищ подполковник? – влез я в разговор. – Кто нас сменять здесь будет?

– Никто вас сменять не будет. Вышестоящее командование посчитало, что заходить на эти позиции неразумно. Поэтому вам надо без оружия погрузиться в машины и отбыть к месту вашего временного содержания. Это приказ вышестоящего командования.

– Что?! Какого хера?! Нас что, обратно в тюрьму?! – тут же раздались гневные крики с разных сторон.

Бойцы «Десятки», собравшиеся возле приехавших машин, разразились возмущенными возгласами. Предложение (а по сути приказ) подполковника стало для моих боевых товарищей абсолютной неожиданностью. Мы так не договаривались! Что за дела?

– Ша! Ша, я сказал! – громко крикнул я, прекращая крики. – Разошлись по укрытиям, а то стоите толпой и представляете собой прекрасную групповую цель. Здесь остаются только Глобус и Жак. Остальные – по боевым постам! Выполнять!

Как только лишние уши разбежались по своим боевым местам, я набросился на приехавшего начальника:

– Товарищ подполковник, какого хрена происходит? Договор был, что если мы возьмем вражеские позиции, то нас ждет полная амнистия. Мы взяли не один опорник, а два, причем вот этот, батальонный, полон ценных трофеев. А еще один, ротный опорник мы раздолбали из минометов, уничтожив всех, кто на нем был. Даже раненых добили сбросами с «птичек». Мы свою часть сделки выполнили, очередь за вами.

– Нет, не выполнили, – скрестив руки на груди, заявил подполковник. – Уговор был, что вы искупите позор кровью, а у вас всего один «двухсотый». О каком искуплении кровью идет речь, если кровь не пролита?

– Серьезно?! – искренне удивился я. – То есть там наверху решили, что мы не выполнили свою часть сделки только потому, что у нас мало раненых и всего один убитый?

– Да.

– А то, что мы в ходе боя уничтожили под сотню солдат противника, это не в счет?

– Нет, это не имеет значения. Важно было, чтобы вы сами пролили кровь, тем самым искупив вину. Но командование учтет ваши воинские заслуги, это уменьшит наказание. Скорее всего, вас переведут в подразделения типа «Шторм Z». Не целиком, конечно же, раскидают по разным отрядам.

– Почему на отбитые позиции не заходят подразделения мобиков? Можно же линию фонта на этом участке сразу подвинуть на пять километров. Неужели командование не хочет получить награды за такой успех?

– Это не ваше дело. Хватит разговаривать, грузитесь быстрее.

– Полкан, а ты совсем бесстрашный? – наступил на подполковника Жак. – В одиночку решил обезоружить полсотни мужиков, только что вышедших из боя? Думаешь, мы сейчас вот так поднимем грабки вверх и полезем в КамАЗы?

– У вас нет другого выхода. Не выполните этот приказ, будете считаться военными преступниками, сбежавшими из-под стражи, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

– Ладно, товарищ подполковник, мы вас услышали, вашу позицию поняли, – после недолгого раздумья заявил я. – Вы уезжайте! Заберете с собой пленных, а мы здесь все заминируем и сами приедем на броне. Негоже столько добра оставлять хохлам.

– Если до восьми утра не прибудете, то будете считаться военными преступниками и предателями. Если что, мы вас и тут «откалибруем». Ясно? – заявил подполковник на прощание.

– Ясно, – хмуро буркнул я.

– Что делать будем? – спросил Глобус, как только военные КамАЗы уехали. – Обратно в каталажку не хочется.

Я смотрел на собравшихся передо мной бойцов «Десятки». Парни глядели на меня настороженно и сурово. Это я втравил их в эту аферу, пообещав, что если мы возьмем опорник, то нас простят и позволят и дальше воевать под флагом 10-го ОДШБ. Получается, что я их обманул.

Жак затянулся