– Но ведь она и твоя Королева! Разве ты не ее Охотник – ловец беглых рабов? Разве ты не служишь ей?

Нежеру стало страшно, что они вступили на столь странные территории, и она оглянулась проверить, где находится Кемме, но он все еще был довольно далеко.

– У меня имеется собственная история. Из того, что я являюсь слугой Королевы хикеда’я, еще не следует, что она властвует над моими мыслями. Даже ты можешь думать самостоятельно, если захочешь.

– Это измена!

– Если ты так считаешь.

– Откуда тебе знать, что я не пойду к Кемме или Мако и не расскажу им, что ты мне сказал?

– А у меня нет такой уверенности. Это часть твоей истории? Всякий раз, когда чьи-то слова тебя пугают, его следует уничтожить?

Нежеру никогда не сталкивалась с подобными рассуждениями и не знала, как к ним отнестись. Его идеи были хуже предательства, они вызывали у нее ужас и переворачивали мир с ног на голову. И в то же время, словно ее столкнули с большой высоты, она переживала мгновения дикой свободы, когда просто размышляла о разных вещах. Это ее пугало, но она не была готова бежать от таких мыслей.

– Ты очень странный и опасный человек.

– Ты даже не представляешь насколько.

Она наблюдала за ним, пока он продолжал искать хворост, совершенно спокойно, словно только что не назвал Мать всего сущего обманщицей, а Сад глупой мечтой.

– Как ты можешь жить без истории, смертный? Как кто-то вообще может так жить?

– Ты будешь удивлена. И я никогда не говорил, что у меня нет собственной истории. Когда ты встретишь человека, утратившего свою историю, ты увидишь того, кто опасен по-настоящему. – Он оглядел груду поленьев и сломанных веток. – Пожалуй, пришло время возвращаться. Больше мне просто не унести.

Но Нежеру хотела продолжить разговор. Она знала много доводов, которые доказывали его неправоту, но не была уверена, стоит ли с ним спорить? Конечно, лучше всего просто на него донести и покончить с этим раз и навсегда. Нежеру знала, что столь сильные сомнения являются признаком темной магии. Но сейчас ей в голову приходили лишь новые вопросы.

– Ты много знаешь о скалиярах, – сказала она. – Откуда?

Он бросил на нее раздраженный взгляд.

– Я уже тебе рассказал. Долгие годы я путешествую в этой части мира. Более того, я уходил на юг дальше, чем ты можешь представить, – углублялся в земли смертных и бывал в их городах.

– Ты там был? Но как?

У него дернулся уголок рта – он попытался скрыть улыбку?

– Ну, не забывай, Жертва Нежеру, я смертный. Никого не удивляет появление еще одного риммера.

Ее переполняли новые вопросы, но даже сама Нежеру удивилась, когда услышала, какой задала следующим:

– А какие они? Города смертных?

Ярнульф пожал плечами:

– Шумные. Грязные – на самом деле ты бы посчитала их отвратительными. Люди строят дома в полном беспорядке, там, где им хочется, делают то, что пожелают, а когда их интересы не совпадают, ссорятся.

Нежеру не могла себе такого представить.

– Но разве это возможно? Наверное, ужасно! Почему правители позволяют им так себя вести?

– На то есть две причины, Жертва. Одна из них состоит в том, что их правители не такие сильные и умные, как наши. А вторая – они не боятся свободы так сильно, как наши правители.

– Ты пошутил? О какой свободе можно говорить, если нужно драться с другими людьми, чтобы делать то, что ты хочешь! Это хаос.

– Ну, возможно, в этом и состоит разница. Смертные лучше себя чувствуют, когда у них есть свобода хаоса, чем свобода повиновения.

Теперь Нежеру уже не сомневалась, что он просто выдумывает вещи, которые не могут быть правдой, и это ее рассердило.

– Ты знал того мужчину, – неожиданно заявила она. – И он знал тебя.

Ярнульф снова бросил на нее невозмутимый взгляд.

– О каком мужчине ты говоришь?

– Об одноглазом скалияре, который пытался убить Мако. Он увидел тебя и узнал.

– Сомневаюсь. Но, даже если и так, здесь нет никакой тайны. Я в течение долгих лет путешествовал по приграничным территориям и не раз встречался с людьми вроде него. Некоторых я убивал, но другие могли выжить и запомнить меня.

Нежеру покачала головой:

– Я не верю, смертный. Он смотрел на тебя совсем не так. И не признал в тебе старого врага. Он удивился твоему появлению, и он тебя узнал.

– Но это не опровергает того, что я сказал.

Кемме между тем начал спускаться по склону, постепенно приближаясь к ним с огромной охапкой хвороста на плечах.

– Просто скажи мне правду, – попросила Нежеру, в которой неожиданно проснулось отчаянное желание знать, хотя она и сама не понимала, в чем его причина. – Ты знал того одноглазого мужчину?

Он повернулся к ней, одновременно поднимая на спину ветки для костра, и, к ее удивлению, широко улыбнулся:

– Я никогда прежде не видел того человека.

Конечно, он лгал, более того, знал, что она это поняла, – с тем же успехом он мог так прямо и сказать, продолжая самоуверенно улыбаться. Ей следовало сразу бежать к Мако, но она не стала так поступать. Более того, вдруг ощутила странное возбуждение, настолько неожиданное и необычное, что в течение нескольких долгих мгновений не могла понять, что это такое. И только после того, как последовала за его стройной фигурой обратно к пещере, где их ждали Мако и Саомеджи, ее посетило озарение.

«Этот мужчина – смертный мужчина, – с удивлением подумала она. – Нет, предатель. Почему он меня так восхищает?»

Вечер выдался теплым, и верхние этажи королевской резиденции Хейхолта заполнил влажный воздух, который, казалось, искрился от неотвратимого приближения грозы. Слуг отпустили во внешние комнаты, и обнаженная королева сидела перед зеркалом и расчесывала волосы.

– Бог напоминает нам, что наши тела даны нам во временное пользование, чтобы дух обрел одежды, пока мы разгуливаем по грешной земле, – неожиданно сказала она вслух.

Саймон, который уже успел забраться в постель, был в ночной сорочке, несмотря на жару. Он снова размышлял об Урмшейме (возможно, из-за того, что он больше не приходил к нему во снах) и вспоминал о тех давних днях, когда он, Джирики, Бинабик и остальные его друзья взбирались по Удунтри. И вновь он увидел ледяной взгляд голубых глаз дракона, ощутил наполненное болью прикосновение его обжигающей крови. Саймон содрогнулся.

– Извини. Что ты сказала, жена?

– Об этом, – сказал она, взяв свои груди в ладони. – Об увядающем, распадающемся теле.

– Я считаю тебя красивой, – сказал он.