Де Виерс с усмешкой посмотрел на него:

— Вы считаете меня сумасшедшим, Аарон? А что, если я вдохновенный гений?

«Трудно спутать безумца с гением», — подумал Берген. Его сердце сжималось от тоски. Он давно уже знал, что генерал погубит их ради собственных грез. Они потеряли Бэлкар и линии поставок. Четыре отвоеванные базы попали в осаду зеленокожих. Все оказалось хуже, чем он предполагал. Однако «Крепость величия» притягивала генерала, будто магнит, — и вместе с ним всю Восемнадцатую группу армий.

— Вы еще убедитесь в моей правоте, джентльмены, — заверил их де Виерс. — Сейчас мои поступки кажутся вам странными. Но так всегда бывает с людьми, которые становятся легендой. Поверьте, мы найдем танк Яррика! Он ожидает нас где-то неподалеку. И однажды весь Империум узнает нашу историю!

«Нет, не узнает, — подумал Берген. — Потому что никто из нас не уцелеет, чтобы рассказать о ней».

Когда де Виерс закончил совещание, Берген вяло отдал салют, в котором не было ни грамма искренности. Генерал-майор направился к своей «Химере». Его дивизия по-прежнему сражалась с орками, удерживая пробитую брешь. Пехотные полки вливались в ворота широкой рекой, беря под контроль все больше территорий за орочьей стеной. Если бы дивизионным командирам удалось перегнать туда транспортную колонну с припасами, не дав оркам с юга подойти на расстояние эффективной стрельбы, то «Экзолону» действительно удалось бы убежать на восток. При удачном стечении обстоятельств они смогли бы опередить вражескую армию на какое-то время и даже добраться до предполагаемых координат потерянного танка Яррика.

Берген надеялся, что «Крепость величия» уцелела. Несмотря на все сомнения, он надеялся, что танк находится в указанной точке. Но он жалел, что его люди погибали из-за эгоизма старика, а не за важные и великие цели.

Пройдя в заднюю часть «Гордости Цедуса», где располагалась вокс-панель, он открыл канал связи с полковником Виннеманном:

— Командир брони, это дивизия.

Ответа не последовало. Берген почувствовал, как по его коже побежали мурашки.

— Броня! — прокричал он по воксу. — Это командир дивизии. Прошу вас ответить.

В наушниках слышался только шум статических помех.

— Проклятье! Виннеманн, отвечай! Это приказ, ты слышишь?

В его уме, как мантра, крутились одни и те же слова: «Пусть этого не случится, пусть этого не случится». Возможно, вокс «Ангела» просто сломался. «О Император! — взмолился мысленно Берген. — Пусть все обойдется поломкой вокса». Он переключил канал и вызвал полковника Мэрренбурга, командовавшего ротами артиллерии неподалеку от штабной палатки генерала.

— Мэрренбург, ты видишь «Ангела Апокалипсиса»? Я не могу связаться с Виннеманном.

Услышав печальный голос полковника, он понял, что его страхи были не напрасными.

— На него налетели орочьи бомбардировщики, сэр, — ответил Мэрренбург. — «Гидры» уничтожили их звено, но танк Виннеманна получил несколько прямых попаданий. Этим тварям удалось доставить свой груз по назначению. От «Ангела Апокалипсиса» ничего не осталось, сэр. Трон упокоит души тех, кто был в его экипаже.

У генерал-майора пересохло во рту. Он лишился дара речи. Перед его внутренним взором возник Виннеманн: искалеченный человек, который терпел ужасную боль и, несмотря на страдания, продолжал сражаться. Лишь несколько людей, знакомых Бергену, настолько полно воплощали в себе кадийский дух чести и мужества. Генерал-майор почувствовал жжение в глазах. Его горло сжалось от подступавших слез. Он потерял Кочаткиса Виннеманна. Несгибаемый полковник выполнил солдатский долг. Наверное, теперь он вновь соединился с супругой, за которую так долго мстил зеленокожим. Он заслужил покой.

Отныне командование Восемьдесят первым бронетанковым полком переходило к заместителю Виннеманна. «Нужно повысить капитана Имриха в звании, — подумал Берген. — Если только он жив…»

Капитан Имрих был жив и всеми силами старался уцелеть в сражении. Он прекрасно справлялся с этой работой, командуя танками Восемьдесят первого полка. Его подчиненные продолжали захват вражеской территории, отбиваясь от вражеских орд, атаковавших почти со всех сторон.

Имперские «Леманы Руссы» продолжали развивать наступление. Пространство, созданное ими за стеной, заполнялось огромным количеством «Химер», полугусеничных транспортеров, «Часовых» и «тридцатьшестерок» с пехотой. Они добавляли огневую мощь к кровавому сражению, уничтожая сотни зеленокожих мощными залпами автопушек.

Земля превратилась в ковер из дымившегося металла, больших коричневых тел и сырой красной плоти. Орочьи трупы покрывали каждый дюйм песка и скал. Кадийские танки, продвигаясь вперед, превращали их в месиво. Здесь не было способа объехать мертвые тела. Они лежали повсюду. Черные железные гусеницы стали скользкими, блестящими и красными. Только респираторы на лицах кадийцев защищали их от вони. Без масок они не могли бы дышать.

Даже с плотно закрытыми люками Вульфе морщился от отвращения. Зловоние смерти проникало в «корзину» башни, перебивая сильные запахи смазки, человеческого пота и файселина. «Последние молитвы-II» подбил еще три орочьи машины. Горошек нацеливал пушку на четвертый вражеский танк, приближавшийся к ним спереди и слева. В этот момент Вульфе услышал голос Имриха по вокс-каналу. Он звучал иначе, истощенно, как будто что-то высосало из капитана все жизненные силы. Его голос был каким-то потерянным.

— Капитан Имрих вызывает командиров танков. Слушайте новый приказ генерала. Нам предстоит создать коридор в восточном направлении. И мы будем удерживать этот проход, пока остальная группа армий не пройдет через него. Затем я дам отбой. Все наши танки будут отходить в арьергарде, прикрывая колонну.

«Значит, мы двинемся на восток, — подумал Вульфе. — Почему, черт возьми, нам не приказали закрепиться на позиции? Если мы продолжим поход, орки ударят по нашим флангам. Неужели генерал позволит им отсечь нас от Бэлкара?»

— И еще, — продолжил Имрих. — Меня назначили исполняющим обязанности командира полка. Полковник Виннеманн… Наш полковник отправился на встречу с Императором.

Вульфе подскочил на сиденье. Он не верил своим ушам. Этого просто не могло случиться. Виннеманн был душой полка. Каждому, кто знал его, он казался таким же неизменным и вечным, как звезды. Полк никогда уже не будет прежним без своего светлого символа чести и долга. Новость ударила сержанта будто обухом по голове.

Грохот пушки вернул его к реальности. Башню встряхнуло. В нос впился запах сгоревшего пропелланта. Посмотрев в блок визора, Вульфе увидел впереди груду горящего металла. Дуло пушки по-прежнему указывало на нее. Горошек удовлетворенно посмеивался.

— Эй, сержант! Мне выпишут сто грамм за грузовик, наполненный ублюдками?

— Мецгер! — крикнул Вульфе, игнорируя веселье стрелка. — Поворачивай на север. Мы должны создать коридор и держать его до прохода колонны.