Эмберли улыбнулся:

– Достал из ящика одного старинного высокого комода. Уже догадались, какого именно?

Она покачала головой:

– А я-то думала, что Коллинз ее взял. Вас и не подозревала. Так вы с самого начала знали, где?

– Нет. Просто последовал за вами из холла, когда вы в первый раз пустились на поиски. И вас тогда спугнул Коллинз. А я остался и принялся обследовать комод. И нашел половинку завещания Доусона в том самом ящике. Это подтвердило все мои подозрения.

– Где же вы были?! – воскликнула она. – Я вас не заметила. Нет, это просто невероятно! Я убедилась, что Коллинз вернулся к комоду, опередил меня. Видела это собственными глазами!

– Я стоял в арке, укрылся за длинной шторой. А когда вы с Коллинзом вместе пошли по коридору, предпринял меры предосторожности, спрятался в ближайшей спальне. Все очень просто.

Девушка смотрела на Фрэнка, недоуменно моргая.

– Но каким же образом вы узнали, кто я такая? Ведь тогда леди Мэттьюз еще меня не видела, так что никак не могла вам сказать.

Эмберли был заинтригован.

– Тетушка Мэрион? Так вы что же, хотите сказать, она знала?

Ширли кивнула.

– И потому вы доверились именно ей, а не мне. Все ей рассказали! – укоризненным тоном произнес он.

Ширли принялась пылко отрицать это обвинение:

– Ничего я не говорила! Она поняла сразу, как только увидела меня. И только сегодня сказала, когда я попросила ее передать, что хочу встретиться с вами. Дело в том, что я просто копия своего отца. Вот она и узнала.

– Узнала? – недоверчиво усмехнулся Эмберли. – А она, оказывается, весьма проницательная особа, наша тетя Мэрион. Лично у меня подозрения вызвал один портрет, висевший в коридоре особняка. Поразительное сходство! Однако вы так и не сказали… Очень хотелось бы знать, что вы сделали со своей половинкой?

– Положила ее в конверт и отправила по почте леди Мэттьюз; сегодня днем, как раз перед тем, как пойти в коттедж «Плющ». Просто ничего другого в голову не пришло.

– Слава Богу! Пока это единственный ваш разумный поступок. – Фрэнк взглянул на часы. – В любой момент может появиться мой друг сержант Губбинс. И он потребует от вас объяснений, что, полагаю, займет немало времени. А потому, пока он еще не пришел, хочу задать вам один вопрос. И мне нужен простой и ясный ответ на него. Вы согласны выйти за меня замуж?

Казалось, что Ширли не поняла смысла этих слов. Сидела и смотрела на него, изумленно округлив глаза. А когда наконец обрела дар речи, пробормотала растерянно:

– Но ведь я вам совсем не нравлюсь!

– Да, бывали моменты, когда мне больше всего на свете хотелось задушить вас!

Девушка рассмеялась.

– Нет, вы просто невозможны! И с чего это вдруг вы решили жениться на мне?

– Сам не пойму. Но хочу.

– Но вы же сами говорили мне, что я вам страшно не нравлюсь! – продолжала стоять на своем Ширли.

– Зачем на этом зацикливаться? Да, вы мне совсем не нравитесь. Вы упрямы, самонадеянны и скрытны просто до омерзения. У вас отвратительные манеры, вы самая настоящая маленькая стерва. Но я почему-то просто боготворю вас. – Он подался вперед, взял ее за руки, притянул к себе. – И еще, подозреваю, что влюбился в вас с первого взгляда.

Она попыталась вырваться.

– Ничего подобного. Все это время вы относились ко мне… просто ужасно!

– Может, и ужасно, – поспешил согласиться с ней Фрэнк. – Но если б я не влюбился в вас с первого взгляда, почему тогда, черт побери, не донес на вас в полицию, а?

И тут Ширли вдруг оказалась на ногах и осознала, что Эмберли стоит совсем близко. Она совершенно не понимала, как это получилось; Ширли вовсе не разрешала ему поднимать себя с пола. И тогда она принялась внимательно изучать узор на его галстуке, а потом тихо пролепетала:

– Вовсе не уверена, что хочу выходить замуж за человека, который считает меня невозможной особой.

Эмберли сжал ее в объятиях:

– Милая, славная моя! Я считаю вас просто восхитительной!

Ширли вдруг поняла, что одно из ее ребер сломано, но она не делала никаких попыток высвободиться из этих крепких и страстных объятий, от которых, казалось, весь дух так и вышел вон.

Тут от двери донесся голос сержанта – извиняющийся, но нельзя сказать, что неодобрительный:

– Прошу прощения, конечно, но я стучал, причем целых два раза.

Было уже одиннадцать, когда леди Мэттьюз, раскладывающая в гостиной пасьянс, вдруг услышала звук мотора «бентли», который ни с чем нельзя было спутать. Машина въезжала во двор. Муж и дочь, долго и бесплодно уговаривавшие ее рассказать, что все-таки произошло, испустили вздох облегчения.

Леди Мэттьюз подняла глаза от карточного стола:

– Прекрасно. Все получилось, сошлось три раза подряд. Интересно, догадался ли он привезти ее сюда.

Они услышали шаги дворецкого в прихожей, затем – звук отпираемой двери. И вот несколько секунд спустя в гостиную вошла Ширли в каких-то странных одеяниях, явно с чужого плеча, а следом за ней появился Эмберли.

Леди Мэттьюз поднялась им навстречу.

– Так и знала, что все будет в порядке, – умиротворенно произнесла она. – Я так рада, дорогая! Ты уже успела сказать Фрэнку?

Ширли нежно взяла ее за руки:

– Он знал. Наверное, я вела себя очень глупо. Во всяком случае, он так сказал.

Сэр Хамфри, нацепивший очки, чтобы лучше ее разглядеть, недоуменно покосился на племянника.

Эмберли усмехнулся.

– Что, любуетесь нарядом Ширли? Очень мило, не правда ли? Это одеяние принадлежит владелице паба в Литтлхейвене. Не будете столь добры пройти в кабинет прямо сейчас? Я отвел туда сержанта. Ему нужен ордер на арест Фонтейна.

– Мне никогда не нравился этот человек, – заметила леди Мэттьюз.

– Арестовать Фонтейна?! – недоуменно воскликнул сэр Хамфри. – Господи, спаси и сохрани мою грешную душу! Но на каком основании?

– Ну во-первых, за покушение на убийство. Сержант расскажет вам об этом. Тетя Мэрион, вечернюю почту приносили?

– Конечно, Фрэнк. – Она достала из корзины для рукоделия конверт и покосилась на Ширли. – Я могу отдать его Фрэнку, дорогая?

– Да, пожалуйста.

Эмберли взял конверт, вскрыл. И перед тем как вынуть содержимое, лукаво покосился на леди Мэттьюз:

– А что там такое, тетя Мэрион?

Леди Мэттьюз подхватила Ширли под руку и подвела к камину:

– Скорее всего завещание Джаспера Фонтейна.

– Как это вас еще до сих пор не сожгли на костре? Теперь окончательно ясно: вы самая настоящая колдунья. Но здесь лишь половинка завещания.