Худ кивнул. Он прикрыл ладонью правое ухо, чтобы ему не мешал стук Лиз по клавишам.

– Что ответили из КНДР, господин Юнг-Хун?

– Что четыре недели назад с грузовика, направлявшегося на военный склад в городе Коксан, были украдены несколько пар ботинок, взрывчатые вещества и ручное огнестрельное оружие.

– Северяне сообщили эти сведения своей шпионке, а она передала вам?

– Совершенно верно. Это очень странно, потому что, оставив Хвана в больнице Национального университета, она украла машину и скрылась. Сейчас мы ее ищем.

– Что еще нового?

– Больше новостей нет. Хван еще в операционной.

– Спасибо. Я скоро свяжусь с вами – возможно, у нас тоже будут интересные новости.

Значит, рекогносцировка на территории Северной Кореи, вспомнил Худ. Он положил трубку.

– Боб, позвоните генералу Саму и узнайте, не проводил ли наш друг Ли операцию на севере полуострова четыре недели назад.

– Конечно, – отозвался Херберт. Он выкатился из кабинета с таким энтузиазмом, которого Худ давно у него не замечал. Лиз Гордон, глядя на экран, заметила:

– Знаете, Пол, если мы имеем дело с заговором, то, кажется мне, полковник Сун тоже может быть его участником.

– Почему вы так думаете?

– Я только что получила характеристику Суна. В ней говорится, что он властолюбив и неохотно передает свои полномочия.

– Значит, Ли у него на коротком поводке?

– Напротив. Очевидно, Сун почти не вмешивается в детали операций Ли.

– Следовательно, он может ничего не знать...

– Или он настолько доверяет Ли, что не считает нужным его контролировать.

– Мне такой вывод представляется большой натяжкой...

– Никакой натяжки. Типичный пример взаимоотношений двух людей, настроенных на одну волну. Для полевого командира вроде Суна – это классический случай симбиотических отношений.

– Хорошо. Я попрошу Боба проверить и подноготную Суна. Худ бросил взгляд на настенные часы, потом на недоеденный салат на столе. Он подцепил вилкой еще теплый ломтик моркови и пожевал его.

– Понимаете, нам потребовалось десять часов, чтобы вытянуть первую надежную ниточку, – и даже этим мы обязаны северокорейской шпионке. Что это говорит о нашей операции?

– Что мы еще учимся.

– Такой ответ меня не устраивает. Мы упустили из виду множество возможностей. Это мы должны были запросить северокорейское правительство о краже. Для этого нам нужен канал специальной связи. Кроме того, у нас должны были быть данные о южнокорейских сепаратистах.

– Это вы с больной головы на здоровую... На самом деле мы работаем удовлетворительно, особенно если учесть, что наши цели расходятся с целями президента и некоторых его ближайших советников.

Худ улыбнулся.

– Возможно. Вы первая сказали, что за этим террористическим актом стоит не правительство Южной Кореи. Что вы ощущаете теперь, когда и все мы наконец пришли к тому же заключению?

– Страх, – ответила Лиз.

– Это хорошо. Мне хотелось убедиться, что напуган не только я. – Худ перевел файл с личными делами южнокорейских офицеров в память компьютера. – Теперь мне нужно подстегнуть Майка Роджерса. Посмотрим, не принесет ли наш крохотный «Страйкер» Оперативному центру кусок военного пирога. Кто знает? Возможно, на месте у Майка появятся мысли, которые застанут врасплох даже свежеобученных ястребов с Пенсильвания-авеню.

Чуть больше часа назад в небе над Гавайскими островами воздушный танкер КС-135 дозаправил С-141А, и теперь тот мог преодолеть еще четыре тысячи миль – больше чем достаточно, чтобы долететь до Осаки. Капитан Харрихаузен сообщил подполковнику Скуайрзу, что над Тихим океаном им помогает сильный попутный ветер, поэтому они могут приземлиться в Японии на час раньше расчетного времени. Приблизительно в пять часов утра Скуайрз сверил свои данные с данными штурмана и убедился, что на востоке Северной Кореи восход солнца будет в начале седьмого. Если им повезет, то к тому времени они будут уже на земле, возле Алмазных гор.

Майк Роджерс скрестил руки на груди и закрыл глаза. В полудреме в его голове проносились сотни разрозненных мыслей – обрывки воспоминаний о событиях и друзьях, которых уже нет, воображаемые картины Алмазных гор. Роджерс вспомнил Оперативный центр, задумался о тем, что там сейчас делается, что ему тоже неплохо было бы пощелкать хлыстом... Но участвовать в операции самому все же лучше.

Отдельные мысли проплывали в сознании Роджерса, словно облака. Генерал давно научился особому приему, помогающему быстро запоминать замысловатые планы. Для этого нужно прочесть их два-три раза, потом почти – но не совсем – выбросить из головы, а пару часов спустя просмотреть еще раз. Этот прием, которому Роджерса научил знакомый актер, позволял запомнить на несколько дней массу материала, а потом бесследно выбросить его из памяти. Роджерсу прием нравился по двум причинам: он не требовал много времени и не загружал навечно клетки мозга. Генерал приходил в бешенство от того, что до сих пор не мог выбросить из памяти бесполезную информацию, полученную при подготовке к школьным экзаменам, например, о том, что Фрэнсис Фолсом Кливленд, вдова президента Гровера Кливленда, была первой «первой леди», вышедшей замуж вторично, или что непригодное к плаванию судно того же типа, что и «Мэйфлауэр», называлось «Спидуэлл».

Но главное заключалось в том, что ленивый мысленный просмотр вероятных сценариев операции позволял Роджерсу забыть о долгом перелете, собраться для реальных действий...

– Господин генерал!

.., и изредка поговорить с Полом Худом. Роджерс выпрямился.

– Слушаю вас, рядовой Пакетт.

– Сэр, вас вызывает мистер Худ.

– Благодарю, Пакетт.

Рядовой поставил радиостанцию на скамью рядом с Роджерсом и вернулся на свое место. Роджерс нацепил наушники. Подполковник Скуайрз проснулся и насторожился.

– Роджерс слушает.

– Майк, у нас две новости. Северокорейский истребитель атаковал наш разведывательный самолет и убил офицера разведки. Президент ответил ударом на удар и уничтожил корейский самолет на земле.

– Мои поздравления господину президенту!

– Майк, в этом случае мы оказались не в его лагере. Роджерс слегка прищурился:

– Ах, так?

– Мы полагаем, что кто-то подставил правительство КНДР, – сказал Худ, – что утренним террористическим актом руководил южнокорейский офицер.

– Это он и напал на наш самолет?

– Нет, Майк, не он. Но наш самолет забрался глубоко в воздушное пространство Северной Кореи.

– В таком случае самолет-нарушитель заставляют совершить посадку, но не стреляют, – возразил Роджерс. – Они пытались посадить наш самолет?