«Побережем свое сострадание для кого-нибудь более достойного его», – подумал я. Я не забыл, как эта девушка бросилась на меня с ножом и как расстреливала из пистолета мою машину.

Охранники автостоянки исчезли, полиции тоже пока было не слышно. Я подошел к своей машине и снял идентификационную карточку, чтобы полицейские не смогли установить имя владельца машины.

Подняв голову, я встретился глазами с бородатым парнем, который стоял, согнувшись, метрах в пяти от меня. Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга, а потом он торопливо захромал прочь, зажимая руками рану на боку.

Я еще несколько секунд провожал его глазами, потом вытянул из кармана все еще лежавший там разряженный пистолет и нырнул в салон машины. К счастью, там остался еще один полный магазин. Я торопливо вставил его, выбираясь из автомобиля, и прицелился вслед недобитому члену этой группировки.

Он как раз обернулся и увидел, что я целюсь в него, и побежал, насколько мог бежать раненый человек. Я несколько секунд смотрел вслед ему, а потом трижды нажал на курок. Моя жертва упала на землю и, несколько раз дернувшись, замерла. Я подошел к нему и сделал контрольный выстрел в висок, хотя в этом, по-моему, никакой надобности уже не было. Он был мертв.

Потом я вернулся к своему автомобилю и прострелил топливный бак. Отошел в сторону, проверил, все ли мертвы в ближайшей куче, а потом закурил. Сделав пару затяжек, я бросил горящую сигарету в темную лужу топлива, быстро расползавшуюся вокруг машины. Огонек, разгоревшись в коротком полете, алой звездочкой мигнул мне в темноте и, описав в воздухе дугу, упал на асфальт, как последняя ступень ракеты.

Пламя разорвало тьму, а я поспешил отойти подальше. Огонь быстро пробежал по все больше расползающейся луже, протянув во все стороны свои горячие руки. Спустя несколько секунд с грохотом взорвался топливный бак, и ослепительная вспышка света на миг осветила всю автостоянку. Огонь в доли секунды охватил служебную машину, а затем легко перескочил на другие автомобили, жарко обнимая их своими алыми руками и лаская лежащие между ними трупы. Взорвался топливный бак соседней машины, выплеснув в небо еще один гейзер огня.

Это зрелище заворожило меня, я не мог оторвать взгляда от огня, охватившего машины и лежащие между ними тела.

«Полиции придется завтра утром здорово поработать, чтобы узнать, кто тут был кто. А еще больше, чтобы установить, кто был владельцем машины с простреленным топливным баком. Однако надо уходить, пока не заявились гости», – подумал я, с улыбкой глядя на пламя, и торопливо зашагал прочь.

Однако уже у выхода с автостоянки я бросил назад последний взгляд и едва не упал. Среди пламени, жадно пожиравшем трупы людей и машин, мне померещился мой ночной судья-палач в багряном одеянии и красном клобуке, пристально смотрящий на меня, словно примеряя, как лучше всего казнить меня. Я отвел глаза, быстро вышел с территории автостоянки и торопливо зашагал в сторону дома Светланы.

Нас… мучит и будущее, и прошедшее. …Память возвращает нас к пережитым мукам страха, а предвиденье предвосхищает муки будущего. И никто не бывает несчастен только от нынешних причин.

Сенека. «Письмо Луцилию»

Дерзай – и ты станешь тем, кем ты желаешь быть; а нет – оставайся среди слуг, недостойных коснуться пальцев Фортуны.

Уильям Шекспир. «Двенадцатая ночь»

Я добрался до дома Светланы примерно через двадцать минут после того, как ушел с автостоянки. Пока я шел, я несколько раз слышал вдалеке полицейские сирены, однако ни один из полицейских пульсаров не пролетел поблизости от меня. Таким образом, до дома Светы я добрался вполне благополучно, если не считать мыслей, отравлявших мне дорогу к любимому человеку.

Я не мог забыть всего того, что произошло за сегодняшний день, всего лишь один день, но мне он казался по меньшей мере годом жизни. Я думал об Эде Хамнере и своих жертвах, убитых мною во имя жизни других. А что, если и среди них были такие же, как и Эд, убитые из-за ошибки, скажем, в постановке диагноза? А деятельность команд усмирения? Кто сочтет людей, убитых во время подавления восстания на острове Джерси? И сколько среди них было убито по ошибке? Кто даст ответ?

Мне не давали покоя мои страшные ночные кошмары. Я все еще не мог избавиться от того панического ужаса, который испытал, увидев в пламени частицу своего кошмара. И блуждание по пустым темным улицам между мрачными, темными, казавшимися абсолютно безжизненными колоннами небоскребов отнюдь не улучшало мое настроение. Эти строения напоминали мне колоннаду какого-нибудь древнего храма, и казалось, что где-то здесь, между домами-колоннами, бродит какое-то ужасное божество, требующее обильных человеческих жертвоприношений в свою честь.

«Чем же это закончится?» – подумал я, сам не зная, о чем я сейчас думаю – то ли о сегодняшнем вечере, то ли вообще о своей жизни. Тяжелая, изъевшая мне душу тоска не давала мне покоя. Я старался не думать ни об Эде Хамнере, ни о только что выполненном задании, ни о маленькой войне, устроенной мною на автостоянке, но мои мысли упрямо возвращались к ним. Сколько из моих жертв было включено в список на уничтожение по ошибке? И сколько еще будет включено? И что меня ждет завтра, когда сэр Найджел узнает, чем завершилась операция? Конечно, Браунлоу я убрал чисто, ни посторонних жертв, ни промахов, но стрельба на автостоянке безусловно относилась к той самой самодеятельности, которую мой шеф мне вчера строго запретил.

«Так что же, надо было дать этой банде прикончить себя?»

И эти проклятые дети. Я попытался улыбнуться, вспомнив про кровавых мальчиков, но сегодня чувство юмора покинуло меня. А если и они – ошибка наших наводчиков?

«Черт, сколько же можно!» – подумал я и попытался отвлечься, но мысли не отпускали меня. Эти навязчивые мысли, от которых невозможно избавиться. Их можно только убить. Водкой. Когда много водки и потом уже ни о чем не надо думать.

«А что же будет завтра, когда я буду отчитываться обо всем сделанном сэру Найджелу? За такое художество можно ведь и увольнение досрочно получить с пулей в спину в виде выходного пособия, и никому не будет никакого дела до того, что я был вынужден расстрелять эту банду, потому что в противном случае в морг бы отправился я. Господи, что же будет? Что же будет завтра? Что меня ждет?»

Я посмотрел на вывеску бара, мимо которого проходил, и решительно зашагал дальше. Сегодня только одно могло прогнать мрачные мысли, которых я боялся даже больше, чем своих галлюцинаций. Далекий свет старомодных окон старинного здания, в котором Света снимала квартиру. С такого расстояния они казались светлячками. Между тьмой современных зданий и затянутым тучами небом эти светящиеся окна еще больше, чем в тот вечер, когда я впервые встретил ее, напоминали огни маяка.

Меня удивила тишина, которая явно была нетрадиционным явлением для вечеринок Светланы. Вспомнив позавчерашнюю вечеринку, я припомнил, что еще за квартал от ее дома услышал музыку. А сейчас все было тихо и пристойно.