— Вы тоже полагаете, что они птицы? Мой муж думает, что это просто животные, так как у них нет никаких перьев. Однако они прямоходящие, как и мы. Кроме этого подобно нам, приняв пищу, они ложатся на живот. Но самое странное, что они предпочитают лежать не в теньке, как мы, а укладываются на самый солнцепек.

— Но при этом они усиленно линяют. Я неоднократно наблюдала за этим процессом. Они очень часто меняют свою верхнюю кожу. Она то белая, то красная, то коричневая. Одним словом, всех цветов радуги…

— А еще то, что мы можем делать при помощи клюва, они совершают, применяя кончики крыльев. Кажется, в этом они приобрели немалые навыки.

— А вы наблюдали, как они издают при помощи своего клюва странные звуки?

— Да-да… Кажется, при помощи этого горлового клацанья они договариваются друг с другом.

— Звучит по-варварски, но своей цели они достигают!

— Они, наверное, должны страдать от того, что все принадлежат к разным видам. Некоторые из них — здоровенные как синие киты, а некоторые — всего лишь размером с тюленя. Однако чаще всего я вижу главного стюарда, который всегда нам приносит рыбок…

— О Боже… Я помню, как смеялась над ним в первый раз! Он принадлежит к виду Барклеев, по крайней мере, его так всегда называют другие.

— Барклеи мне кажутся совершенно иным видом птиц. У них под клювом растет густой кустарник из морских водорослей. Хотя это можно принять и за разновидность перьев.

— Вероятно, именно в этом кроется причина того, почему таких птиц назначают прислугой для нас.

— Из-за этих кустарников они не могут плавать. Когда они двигаются в воде, то выглядят очень жалкими. Я никогда не могу установить, когда Барклеи все-таки начнут лакомиться нашей рыбой.

— Насколько я понимаю, это им не под силу. Из-за крошечного клюва! А представьте себе, если рыба живая, да еще и бьет хвостом!

— Определенно он не знает, что правильнее кусать рыбу за голову. Скорее всего, это из-за того, что он может помогать себе кончиками крыльев!

— Возможно! Мне кажется, что этот главный стюард весьма неплохой парень!

— Но почему же он тогда отдает предпочтение Гансу Хукебайну? Моя радость, вы бы видели, как он выводит его гулять за пределы нашего сада!

— Я думаю, рано или поздно он все-таки пойдет по правильному пути. В противном случае ему ведь могут указать на дверь. Зачем нам такие пингвины, да еще из низших каст?

— Да еще в таких смешных розовых ластах, которые он носит на ногах!

— И пальцы всегда растопыривает как гусь!

— Впрочем, у Ганса Хукебайна жена такая же наглая, как и он сам!

— Мон ами, если бы вы могли наблюдать, как один из этих Барклеев подлизывается к госпоже Натане Пиккельвихен! Как он все время ей постукивает по животу! Вот будет смеху, если она внезапно снесет яйцо!

— Госпожа Агата, это был бы просто верх бесстыдства!

— Конечно-конечно… Но все равно было бы очень смешно. Однако эта особа происходит откуда-то с востока, должно быть, из территории, которая восточнее нас на 15 градусов долготы.

— Глубокоуважаемая госпожа соседка! Уж коли мы столкнулись, то не могли бы вы мне одолжить для моих ближайших дамских посиделок несколько рыбьих голов селедки?

— Увы-увы… Очень сожалею, но у меня остались только рыбьи хвосты!

— Ах… ничего не могу поделать с собой, предпочитаю рыбьи головы — они такие вкусные, такие пряные… не в пример вкуснее хвостов! Но если вам не жалко хвостиков…

— Нисколько, госпожа Агата. Я охотно готова вам помочь.

— Да-да, моя дорогая, мы живем не в самые лучшие времена!

— Если уж говорить о плохом, то вы помните, госпожа Агата, о том ужасном времени, когда наш главный стюард приносил нам вместо рыбы только тюленье сало и фрикадельки?

— Это было просто чудовищно. Я ощущала себя морским леопардом, который питается только водорослями. Впрочем, у меня есть подозрение, что наши Барклеи питаются исключительно мертвыми животными. По крайней мере, я однажды видела, как наш главный стюард откусывал всего лишь кусочек, а все остальное набивал в клюв Гансу Хукебайну.

— Мне кажется, что все эти Барклеи и их помощники— какой-то неполноценный вид.

— Кроме Барклеев имеется еще вид, который называют Гризарами. Они больше, но обладают теми же странными повадками, что и Барклеи, хотя их поведение кажется более утонченным. Кроме этого у них нет зарослей вокруг клюва.

— ОООО… Вы весьма осторожны в своих суждениях, моя радость. Сии манеры присущи не всем Гризарам. Многие ли из них могут правильно трубить?

— Конечно, нет. Но я все-таки наблюдала, как один из них сделал попытку проглотить рыбу. Главный стюард поднес ему ее непосредственно к клюву.

— Да-да, я вспоминаю этот эпизод. Я как раз беседовала с госпожой Пиккельвихен. Я ей говорю, моя дорогая, смотрите, как он ест рыбу. Он держал ее точно перед клювом. Гризар должен был только его захлопнуть, а Барклей несколько помог ему кончиком своего крыла.

— Госпожа соседка, мне думается, что эти Гризары едят только мертвых животных. У этого вида клюв устроен таким образом, что они не могут принимать приличную пищу.

— Но все же это говорит о предпринятой попытке, что уже возносит его на высоту айсберга над стадом этих туповатых птиц. Если молодые птицы хотят получать знания, то их надо бить по клюву!

— Вы опять утрируете, моя дорогая. Вы видели их трансформированные ноги? Они настолько длинные, что даже нуждаются в серединном сочленении. Барклеи называют это чем-то вроде колена.

— А вы обращали внимание на крики этих странных птиц, госпожа Агата?

— Моя дорогая, если уж мне посчастливилось изучать обычаи разных народов, в особенности наших стюардов, то это можно было использовать себе на пользу. Справедливости ради надо отметить, что понимание чуждой лексики уже принесло мне несколько рыбьих голов.

— Ах, госпожа Агата, тогда вы можете, наверное, мне дать небольшую справочку о различных видах наших стюардов. Положа руку на сердце, я не очень сильно разбираюсь в этом вопросе.

— С превеликим удовольствием, госпожа соседка. Я укажу лишь на их общие черты и самые отличительные признаки. У них всех абсолютно голая кожа, лишенная перьев, неуклюжая походка, деформированные крылья, при помощи которых они однозначно не могут летать…

— Простим им эту маленькую слабость, так как мы тоже не умеем летать…

— Ну хорошо. А вы видели их прямо-таки ископаемые ноги? Они ставят ногу на землю всей ступней и при этом не могут поднимать пальцы. Это делает их невообразимо неуклюжими существами. Также у них нет хвоста, на который бы они могли опираться. Поэтому они не могут пребывать в состоянии полной устойчивости. Их поведение весьма нервное, как у пожирателей крабов. Они и лицом походят в большей степени на этих тюленей, а не на птиц.