Келлан снова негромко засмеялся:

– А ты получила мои записки?

Я опять заулыбалась как последняя дура и перевернулась на спину.

– Ага, получила, – расхохоталась я. – Когда это ты успел столько всего написать?

– А ты думаешь, чем я занимался, пока ты была в колледже? – ухмыльнулся Келлан.

Качая головой, я пожала плечами, хотя Келлан и не мог меня видеть.

– Я полагала, ты в основном спишь.

– Только не в последнюю неделю… – вздохнул он, и я услышала всю его любовь в этом вздохе. – У меня были и более важные дела.

– Мне очень, очень понравились твои письма… Как будто ты и сам был где-то рядом.

– Вот и хорошо, в том и состоял мой замысел. Кейт отдала тебе то, что я оставил ей?

Голос Келлана прозвучал странно, как будто он не был уверен, как я отнесусь к его весьма соблазнительному письму.

Я покраснела в темноте, вспомнив, что он написал. Боже, как Келлан хорошо умел выражать свои чувства на бумаге…

– Э-э… Да, отдала, – прошептала я, ужасно смутившись, хотя и была одна.

– И… оно тебе тоже понравилось? – хриплым шепотом спросил Келлан.

– Да. – Вот и все, что я сумела произнести.

– Хорошо… Потому что каждое слово там – от души. То, что ты делаешь со мной, то, как ты влияешь на меня… Я знаю, ты не считаешь себя особенной, и думаю, что иногда тебе даже кажется, что ты недостаточно привлекательна для меня, но ты лучше всех. Мое тело горит желанием, оно рвется к тебе, я не могу с этим справиться. И никогда не смог бы.

– Но и со мной ведь происходит то же самое, Келлан… В точности то же самое. И то, как ты действуешь на меня, и как сильно я люблю тебя – все те же слова можно сказать и обо мне.

Келлан вздохнул, на этот раз явно удовлетворенно:

– Отлично. Мне нравится, что мы чувствуем одинаково. Это рождает во мне уверенность, что и дальше все будет отлично.

И снова я вдруг услышала в своей голове те самые слова, которые чуть не сказала Денни: «Надеюсь, так и будет». Но я не осмелилась произнести их и сейчас, говоря с Келланом. Вместо этого я сменила тему, спросив, где сейчас находится Келлан и чем он сегодня занимался. Он подробно пересказал мне те интервью для радио, которые его попросили дать сразу по прибытии в Спокан. Я начала понемногу понимать, насколько он был занят и почему не смог позвонить мне раньше. Не то чтобы я действительно ожидала его звонка – я и так понимала, что у него будет куча дел, и была уверена, что мы поговорим, как только появится возможность.

Когда Келлан закончил рассказывать о дневных событиях, я сообщила ему, чем занималась сама. Как я и ожидала, он был так же горд и удивлен, как и я сама, когда я рассказала ему о нашем шуточном выступлении. А уж соседка Мэтта просто очаровала его с моих слов, и он решил, что нужно будет ее навестить, когда он вернется домой.

Я не стала рассказывать только о своем звонке Денни. Не то чтобы я пыталась что-то скрыть от Келлана, просто незачем было упоминать о том, что могло нарушить его душевное спокойствие. Мне хотелось, чтобы он был уверен в наших отношениях, чтобы он знал: Денни больше не имеет для меня никакого значения, тут не о чем тревожиться. Роман с Денни давно ушел в историю, и даже если иногда в памяти и воскрешались какие-то чувства, это были всего лишь воспоминания. Так что я была уверена, что Келлану незачем думать обо всем этом. А кроме того, он ведь и сам ни словом не упомянул о своем сегодняшнем разговоре с Денни. Значит, и я вправе поступить так же.

Утром я открыла глаза с большой неохотой. С тех пор как Келлан и «Чудилы» покинули наш город, я плохо спала. Каждую ночь мне не давали заснуть мысли, назойливо вертевшиеся в голове: я думала о своей работе в баре, о занятиях в колледже, о разговорах с Анной о тех сообщениях, которые она получала от Гриффина, о ночных звонках Келлана, о его голосе, продолжавшем звучать в темноте…

Сонно моргая, я размышляла, как чувствует себя Келлан после вечерних концертов и в дороге. Неужели он все так же рано просыпается? Его товарищи по путешествию вряд ли одобрят такое. Или, по крайней мере, не будут ценить это так, как я. Мне теперь приходилось самой варить кофе по утрам, и это будет продолжаться еще многие месяцы.

Вздыхая, я вытянула ноги так, чтобы ощутить пустую половину кровати рядом с собой. Но она, как ни странно, не была пустой. Я резко повернула голову. Рядом, растянувшись на животе лицом ко мне, спал Келлан. На его губах сияла широченная улыбка, и я мгновенно приподнялась на локте, чтобы посмотреть на своего возлюбленного.

Ну конечно, как я могла забыть, турне ведь уже закончилось… Келлан был дома. Я не могла припомнить, как пролетело время. Конечно, странно было, что все так размылось в моей памяти, но я каким-то образом знала, что полгода действительно миновали. Шесть месяцев растаяли без следа, Келлан вернулся домой, в свою постель. Я огляделась по сторонам, и моя догадка подтвердилась. Мы действительно были в его спальне. На стене висела афиша с фестиваля и другие постеры.

Странно, а мне-то казалось, что время будет тянуться невыносимо медленно.

Впрочем, не особо тревожась о том, как это дни умудрились пронестись с такой скоростью, я потянулась к Келлану и погладила его по щеке тыльной стороной ладони. Он слегка повернул голову, но не раскрыл глаз. Довольно вздохнув, я позволила себе провести пальцем по его шее, по плечу… Иной раз по ночам я стаскивала на себя все одеяло, и Келлан оставался под одной простыней. А из-за того, что спал Келлан беспокойно, он так сбивал эту простыню, что лишь ее уголок прикрывал его тело. Вот и сейчас под простыней оставались только его бедра и ноги.

Я осторожно провела костяшками пальцев по его ребрам, по длинному шраму на боку – единственному, что портило его безупречную кожу. Прикусив губы, я коснулась этого шрама, наслаждаясь той особой приметой Келлана, о которой знали лишь немногие.

Он глубоко вздохнул, но не проснулся. Наверное, гастроли совершенно вымотали его. Было странно проснуться раньше его. И уж вовсе не слыханным казалось то, что мое прикосновение его не разбудило. Кроме тех случаев, когда его мучили кошмары, его глаза мгновенно распахивались, стоило мне дотронуться до его тела. Келлан спал очень чутко.

Удивленная, я положила ладонь ему на поясницу. И снова никакого отклика. Мое собственное тело уже полностью пробудилось, и рука заскользила дальше. Ладонь забралась под простыню, отделявшую кожу Келлана от прохладного весеннего воздуха, пальцы нащупали его тазовую кость… Прикусив губу так сильно, что на ней, пожалуй, могли остаться глубокие следы, я продвинула руку еще дальше. Было что-то безумно эротическое в этом движении, и, добравшись до бедра, я задышала немного тяжелее. Наслаждаясь тем, как действовало на меня это легкое движение руки, я сдвинула простыню, чтобы увидеть кожу Келлана, и это еще сильнее завело меня.