Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения императора Юстиниана. Сразу после славянского нашествия, в конце 551 г., он вступил с гепидами в переговоры — целью которых, в первую очередь, было предотвратить их содействие словенам впредь. В 552 г. истекал срок перемирия между гепидами и их соседями, лангобардами, союзниками Империи. Так что Юстиниан, используя лангобардов как фактор давления, имел все основания рассчитывать на успех. Успех, по видимости, был достигнут. Гепиды сами предложили Империи союз, и их послы заключили в Константинополе соответствующий договор.[535]

Но — как мы уже видели — сразу после заключения договор гепидами был нарушен. Причины этого неясны. Неясно даже, с ведома ли гепидского короля его подданные польстились на словенское вознаграждение. Но узнав о происшедшем, Юстиниан разорвал только что заключенный союз с гепидами и послал войско в помощь королю лангобардов Авдуину.[536]

Войско Юстиниана (за исключением небольшого отряда во главе с шурином Авдуина, тюрингским принцем Амалафридом) не приняло участия в войне, будучи задержано внутренними смутами в Империи. Авдуину это не помешало одержать победу над гепидами и отправить победную, хотя не лишенную попреков, реляцию в Константинополь.[537] Одна демонстрация ромейской силы вкупе с сильным поражением подействовала на гепидов достаточно сильно. Больше об их помощи словенам ничего не сообщается.

Вся международная обстановка менялась не в пользу врагов Империи. В 552 г. в Италии был разгромлен и погиб остготский король Тотила, самый талантливый и упорный из противников Юстиниана. В начале следующего года, когда в битве у Везувия пал последний король Тейя, государство остготов прекратило свое существование. За их наследство развернулась борьба между ромеями и франками. Но в 555 г. полководцы Империи разбили в войне за Италию и франков. Серьезных врагов в Европе у Юстиниана не осталось. Он получил возможность сосредоточить внимание на восточной, персидской границе.

Победы ромейского оружия, вне всякого сомнения, сразу становились известны «варварам» к северу от Дуная. Гибель Тотилы, чья неуемная энергия втянула в противоборство готов с Империей и придунайские племена, не могла не вселить уныние в его союзников. Скорее всего, это стало одной из причин временного затишья на дунайской границе после 552 г. Надо иметь в виду, что с точки зрения самих словен цель их борьбы с Империей вовсе не была достигнута, несмотря на мощные усилия 550–551 гг. Не была захвачена не только Фессалоника, но вообще ни один из действительно богатых южных городов.

Словенам не удалось ни расселиться к югу от Дуная, ни существенно ослабить саму Империю. Успехи Юстиниана в Италии и Паннонии продемонстрировали это достаточно ясно. Большая часть соседей дунайских словен была либо союзна Константинополю (анты, лангобарды), либо искала такого союза (гепиды).

К тому же Юстиниан именно после нашествия 550–551 гг. принял меры по укреплению границы в Иллирике. В частности, были отстроены заново крепости Паластол и Сикивиды (последняя — в Олтении, на левом берегу Дуная). Император, «отстроив их, обуздал набеги тамошних варваров».[538] Под «варварами», вполне вероятно, имеются в виду именно словене, проникавшие уже небольшими группами в земли к западу от Олта. Примерно в этих местах, где в первой четверти VI в. их еще не было, словене и переправлялись через Дунай во время предшествующих нападений.

Итак, словенские набеги временно прекратились. После 552 г. ни об одном источнике не упоминают — вплоть до 559 г. Ни разу не упомянуты словене в качестве врагов Империи в труде продолжателя Прокопия, Агафия Миринейского. Вообще, единственное упоминание «склава» в его труде — эпизод со словенином Сваруной, отличившимся в бою во время кавказской войны 555–556 гг.[539] В той же кампании против персов и их союзников участвовал как один из полководцев ант Дабрагез с сыном Леонтием.[540] Очевидно, что он не был единственным антом, а Сваруна — единственным словенином в ромейской армии. Анты являлись союзниками Империи уже более десятилетия, и предоставляли ей — за щедрую плату — военную помощь. С установлением же относительно мирных отношений между словенами и Империей, естественно, возросло и число словен, служивших наемниками в имперской армии.

В то же время из источников явствует, что словене никакого формального договора с Юстинианом не заключали. Упоминаний об этом нет, и позже, когда набеги возобновились, ни один греческий автор не упрекнул словен в нарушении какого-либо договора. Прокопий уже после болгарского нашествия 559 г. писал о болгарах и словенах: их «обычай — и вести войну, не будучи побужденными причиной, и не объявлять через посольство, и прекращать без всяких соглашений, и не заключать перемирия на определенное время, но начинать без повода и заканчивать одним оружием».[541]

Возможно, впрочем, что сам Юстиниан, удовлетворенный договором с антами и устрашением гепидов, не желал вступать в переговоры еще и со словенами — тем более что набеги прекратились и без этого. Каждый «союз» с «варварами» недешево обходился императорской казне и возбуждал недовольство оппозиции. К ней, кстати, еще в начале 550-х гг. принадлежал и Прокопий, резко отзывавшийся о практике договоров с «варварами».

С другой стороны, разгром остготского королевства открывал славянам другие направления для расселения. В результате Готской войны в самом центре Европы образовалось обширное пространство «ничейной», в значительной степени опустошенной земли. Юстиниан смог установить действенный контроль лишь над Италией и прибрежной полосой Далмации, где сохранялось многочисленное романское население. Северные же области остготского королевства — бывшие римские провинции Реция и Норик — какое-то время не принадлежали ни одному государству. Только остготскую часть Паннонии еще в ходе военных действий присвоили лангобарды.

Создавшаяся ситуация открыла дорогу за Дунай словенам из Поморавья. В середине VI в. словене уже жили по обе стороны реки Моравы, вступив, таким образом, на территорию современной нижнедунайской («Нижней») Австрии. Эта территория, впрочем, была тогда довольно плотно заселена лангобардами, и здесь задержались в их среде лишь небольшие группы славянского населения. Перейдя без сопротивления Дунай после крушения остготского королевства, словене продолжили движение на юг.[542]