— Да чего там только не было, — отшутилась Юля. — Всего и не упомнишь. Шкатулки с золотом? Просто замечательно! А новобрачные могут отказаться?

— От золота? — вытаращилась Авва.

Юля выразительно повела глазами в сторону дремлющей Цилы.

— А-а-а, — понимающе протянула госпожа Ол-Анеер. — Лучше тогда вручить подарок маме невесты. Пока разберутся, можно сбежать.

— А в Э-лон-хейме популярны свадебные путешествия?

— Э-э-э… насколько я знаю, нет.

— Будут, — убежденно сообщила Юля.

…На шестой день седмицы из храма богини Парвы вышли три пары. Огромная волнующаяся толпа, ожидавшая окончания церемонии, благословений и подарков, забеспокоилась. И для этого были причины.

Раздача медных «жаворонков», на которую рассчитывали как попрошайки, так и обычные горожане, оказалась под угрозой срыва. Дело в том, что толпа никак не могла определить статус брачующихся. Ходили слухи, что это важные господа, владельцы величественного здания в окрестностях Круглого озера. Но пар было целых три!

Женихи были одеты традиционно, в темные сюртуки, брюки до колен и сапоги. На невестах же красовались платья непривычного покроя, из дорогой ткани, но с простым силуэтом и минимумом украшений.

Первой парой были молодая девушка, по виду достопочтенная барышня, и долговязый парень, явно из мастеровых. Толпа разочарованно выдохнула.

Вторая пара, немолодые мужчина и женщина (в женихе многие собравшиеся узнали лекаря с улицы Роз), смущенные вниманием, быстро проследовали к своей коляске. Толпа тихо взвыла от отчаяния.

И только третья пара вселила в нее надежду на дары.

Невеста была чудо как хороша: высокая, с тонкой талией, подчеркнутой баской серебристого шелкового платья, и жемчужной сеткой в волосах, которая так подходила к переливчатой ткани наряда. Она опиралась на руку мужа, яркие глаза ее сияли. На пальце пламенел перстень с красным камнем. Многие свидетели торжественного выхода пары из храма доказывали затем, что он светился магическим светом.

Жених, высокопоставленный чиновник из Ратуши, выглядел как должно: солидным и платежеспособным. Толпа замерла в предскушении.

Жениху и невесте подали чашу с монетами, и в толпу полетели серебряные «синицы». Собравшиеся тут же уверовали, что не ошиблись храмом и ожидание стоило того. В ответ молодоженов осыпали рисом, лепестками и свернутыми в рулоны лентами. Вышедшие их храма жрицы Парвы, судя по довольным лицами тоже не оставшиеся без щедрого пожертвования, выкрикивали благословения.

И только группа орков (скорее всего, целый орочий род, из тех, кто в силу возраста и возможностей смог добраться до столицы), расфуфыренных, как в самые почитаемые храмовые дни, с презрением посматривала на мечущихся людей. Монеты их не интересовали. Можно было только гадать, какое отношение они имели к Ол-Танеерам и почему выглядели такими важными и разодетыми.

Живописная группа альвов, возвышавшихся над толпой, словно взрослые над подростками, брезгливо поглядывала на ребятню, снующую между зрителями в поисках закатившихся монеток.

Девушка, явная полукровка, невероятно красивая и ладная, выделялась из кучки сородичей простой одеждой и более темными глазами. Тем не менее она часто подносила к лицу руку с кольцом на пальце, и можно было рассмотреть, что это редкое альвийское изделие из драгоценного белого металла с невероятно чистой воды изумрудом. Девушка разглядывала кольцо с таким видом, словно не понимала, как оно попало ей на руку. Иногда она пугливо оглядывалась на высокородного красавца-альва, чье породистое лицо тут же освещалось торжествующей улыбкой, и нервно вздрагивала.

Еще от одной группы гостей молодоженов толпа старалась держаться подальше. Пустынники, с прикрытыми алыми платками шарфами, которым в честь недавнего мирного соглашения с Советом Двенадцати Песчаных вождей разрешили беспрепятственно посещать Э-лон-хейм, невозмутимо взирали на торжество. Они были без оружия, но редко какие храбрецы решались поднять монетку у их ног.

Молодожены расселись по коляскам, которые весело покатились по дороге, ведущей из города. За ними отправились их друзья. Огромный караван карет орков, альвов и людей вселил в толпу еще больше уважения.

Из одной коляски раздавался пронзительный, полный недовольства младенческий крик. В такт ему отвечал парящий в небе дракон, очень странный, больше похожий на редкого в этих местах «дикого». Ребенок и дракон, казалось, переговаривались, пока та самая альвийка с кольцом не вышла из своей коляски и не отнесла младенца в карету молодоженов, украшенную бутонами белых роз.

Сразу после этого крики стихли.

Несколько вездесущих мальчишек прокатились на задках карет до самого Э-нол-дуна, нового дома Танееров, были пойманы за уши и приглашены на торжественный обед. Вернувшись в город, они с упоением (иногда и на бис) рассказывали о дивном пире в замке, красоте его убранства и всяких чудесах (которые наверняка выдумали). Ну кто из горожан мог поверить, что совсем крошечная дочь хозяина повелевала диким драконом, а появившиеся из портала маги устроили представление, прямо в воздухе вырисовывая холодным огнем диковинных заморских зверей?

А еще мальчишки клялись, что усилиями магов возле замка за один вечер вырос фруктовый сад с яблоками, созрели виноградные грозди и распустились огромные бутоны невиданных цветов. В это горожанам пришлось поверить, потому что Э-нол-дун действительно обзавелся садом за одну ночь. Он и сейчас там, этот сад, только разросся. И живет в нем…

Впрочем, это уже совсем другая история.