Потом Марго вырезала картинку из газеты просто так, не стремясь превратить ее в ссылку на что-либо: то была фотография обложки книги, на которой изображалась Айрес-рок,[51]сливающаяся с китом на первом плане. Книга называлась «Тюрьма Джона», автор — К. П. Лайнс. Возможно, тебе захочется прочесть эту книгу, сказала ей я.

Она позвонила дежурному администратору.

— День добрый, мисс Делакруа. Что я могу для вас сделать?

— Есть где-нибудь поблизости открытая библиотека?

— Э-э… Но, мэм, сейчас пол-одиннадцатого вечера. Библиотеки не откроются до завтра.

— О!

— Могу еще чем-то вам помочь?

— Да. Вы слышали про автора, которого зовут К. П. Лайнс?

— Ну да, слышал. Он мой дядя.

— Шутите? Я только что видела фото его книги в «Сидней морнинг геральд».

— Да, это прекрасно. Вы ее читали?

— Нет, я прибыла только этим утром…

— Вы хотели бы ее прочесть?

— Вообще-то да…

— Ладненько. Я пришлю вам свой экземпляр через пару минут.

— Это было бы здорово!

— Да без проблем.

Марго прочитала книгу от корки до корки, прежде чем вырубиться, и проспала двенадцать часов кряду.

И снова это было не то, что я пережила в Сиднее. Как будто колоду карт моей жизни перетасовали заново. Я встретилась с К. П. Лайнсом в холле одного из издательств, в которых умоляла дать мне работу, а Марго встретилась с ним на несколько дней позже в холле отеля.

То было одним из множества отличий жизни Марго от моей жизни. Я начала гадать, не подводит ли меня память. А потом поняла: мы и в самом деле два разных человека. То, что делает Марго, и то, что делаю я, — уже не одно и то же. Тоби любил писать поверх старых, поблекших манускриптов. У него была тяга упрямо высматривать бледные призраки слов, выглядывающие из-под его почерка, и я относилась к этому снисходительно — пускай себе! Так и там, в холле, когда Марго пожала огромную руку аборигена Кита, я тоже решила — пускай себе!

События, сохранившиеся в моей памяти, не были совершенно иными. Кит, или К. П. Лайнс, как его знали в литературном мире, был детективом в отставке, писавшим всю свою жизнь. Высокий, нежный и очень застенчивый, он потратил десять лет на то, чтобы написать «Тюрьму Джона», и еще двадцать лет, чтобы ее опубликовать. Поскольку Кит описал некоторые обычаи аборигенов, считавшиеся в его клане священными, большинство членов его семьи и его друзей порвали с ним. Как однажды Кит объяснил мне, а теперь объяснял готовой расплакаться, полной благоговения Марго, он открыл секреты своего народа только потому, что его народ умирал. Он хотел, чтобы эти традиции продолжали жить.

«Тюрьму Джона» издал независимый издатель, и тираж составлял всего сотню экземпляров. Не было никакой презентации. Мечты Кита рассказать миру о верованиях и ценностях его народа разлетелись в клочья. Но он не ожесточился. Он был уверен, что его предки ему помогут.

Марго была уверена только в двух вопросах:

1) эта книга изумительна во многих отношениях;

2) только она, Марго, может помочь Киту.

Поэтому все, что осталось от чека Хьюго Бенета, было с радостью пущено на оплату выпуска еще двух тысяч экземпляров книги, на самую скромную рекламную кампанию и на презентацию книги Кита в библиотеке в Сурри-Хиллс.[52]

И вот тут я оказалась полезной: на презентации я узнала журналиста Джимми Фаррелла. Он послужил инструментом для того, чтобы подцепить и рассказать историю путешествия Кита, историю этнического жертвоприношения, которое совершил Кит, и того ослепительного факта, что меньше чем через шесть месяцев после отмены Верховным судом Австралии terra nullius[53]туземный австралиец пишет о проблемах территории и национальной самобытности.

Иди поговори с ним, велела я Марго, подталкивая ее к Джимми.

К декабрю книга Кита разошлась в десяти тысячах экземпляров, и у них с Марго начался роман. Кит на четыре месяца уехал на острова со своей книгой, в то время как Марго сняла маленький, тесный офис на Питт-стрит, с более или менее неплохим видом: если встать на стопку книг и вытянуть шею, то можно было увидеть белые спинные плавники Оперного театра, — и зарегистрировала свой бизнес: «Литературное агентство Марго Делакруа».

А потом позвонил Тоби.

— Привет, Марго. Это я, Тоби.

Было шесть часов утра. Марго, полностью отступив от этикета, уже встала и ходила в халате по кухне, попивая свой новый яд: горячую воду с лимоном и медом.

— Привет, Тоби. Как Тео?

— Забавно, однако, что ты упомянула нашего сына. Я звоню как раз из-за него.

Марго вспомнила, что не разговаривала с Тео больше недели. И пнула ногой холодильник. Кара.

— Прости, Тобес, тут такое сумасшествие…

— Возникла кое-какая проблема. — Он вздохнул.

Длинная пауза. Марго поняла, что он плачет.

— Тоби? Тео в порядке?

— Да. Ну да… Я имею в виду, он не ранен, ничего такого. Но он в больнице. Прошлой ночью он оставался у Гарри. И они решили, что будет очень здорово устроить состязание — кто кого перепьет. Поэтому теперь Тео в больнице с алкогольным отравлением…

Марго прижала телефон к груди и закрыла глаза.

«Это сделала я», — подумала она.

— Марго? Ты там?

— Да, я здесь.

— Слушай, я не прошу тебя… Я просто звоню, чтобы рассказать тебе, вот и все.

— Хочешь, чтобы я приехала домой?

— Нет, я… А ты разве едешь домой? Как там у тебя дела?

Марго поколебалась. Ей ужасно хотелось рассказать Тоби о Ките, о книге. Но потом она подумала о своих отношениях с Китом. У Тоби не было отношений ни с кем, с тех пор как он выехал от нее. А у нее было несколько коротких романов. Прошло семь лет. Семь лет пронеслись как листья, подхваченные ветром.

— Дела идут хорошо. Кстати, Тоби, почему бы мне не приехать домой на Рождество? Мы могли бы вместе поиграть в карты.

— Держу пари, Тео это очень понравилось бы.

— Да? — Теперь она улыбалась. — А как насчет тебя?