Ву однажды сказал ему, что фьюжин — это как виар на стероидах. Чушь собачья! Ставить рядом виар и фьюжин — это как сравнивать неспешную поездку на телеге и стремительный полет на аэрокаре.

Илон отер рукавом лицо, к своему удивлению обнаружив на нем густые усы с бородой, и огляделся. На оболочке были черные туфли, темные, немного жавшие брюки и голубая мятая рубашка, расстегнутая на груди.

Он находился в той самой спальне, где часто отдыхал Эдвард, посиживая в тихом полумраке и медленно, со смаком потягивая холодный лимонад. Сейчас шторы не заслоняли свет, и можно было разглядеть любимое место уединения Скама в подробностях. На круглом столике у окна белела недописанная предсмертная записка, шариковая ручка валялась на полу, рядом с ней блестел серебристый увесистый револьвер.

Илон поднял его, покрутил на пальце. Отголосок боевых стимуляторов пробился даже сюда, под купол: Смит и Вессон калибра десять и девять миллиметров, шесть патронов в барабане. Мощная штука. Если поставить к виску и спустить курок, результат гарантирован: черепушку придется собирать по всей комнате.

Незаконченная записка, револьвер и ручка на полу — очевидно, он застал Эдварда за пару минут до трагедии. В приоткрытое окно задувал слабый ветерок, тревожа белый лист бумаги. Илон придавил его указательным пальцем и прочел: «Сперва Джессика и Пол, а теперь вот Молли. Я так больше не могу…»

На сердце накатилась тяжесть. Илон вновь попрыгал на месте, размял пальцы, напряженно прислушался к себе…

Пора. Оболочка Эдварда подчинялась ему, как собственное тело, в голове перестало шуметь, дышалось свободно и ровно. Оставалось выйти во двор, найти транспорт и через зеленые кукурузные поля добраться до края мира, чтобы проклятый Шэлл Сити, город боли и слез, навсегда отошел в прошлое.

Чужие ноги умело совершили первый шаг в сторону коридора, когда снаружи противно и надрывно взвизгнул гудок. Илон спешно сбежал вниз, ругнувшись на обретенный жирок, пригнулся, достал пистолет и осторожно подобрался к окну, чтобы увидеть, кого принесло к опустевшему дому Скамов.

Пикап, груженный облезлыми грязно-красными канистрами, остывал у самой калитки. Из него вышел здоровенный рыжебородый детина, одетый в синие джинсы и пеструю футболку. Руки от запястий до плеч — в красочных татухах, на глазах — темные очки, на лбу черно-белая бандана. Подозрительный незнакомец снял очки, не спеша раскурил сигару, пустил погулять по воздух несколько облачков дыма и, выдернув канистру из кузова, уверенно направился к дому.

Илон не верил в такую удачу. Его будущую машину подогнали прямо к дому, а ему навстречу вальяжно шел психопат Дэн, которого в этот раз некому было защитить от хорошей взбучки. В том, что в его сторону шагал именно новый хаосмастер, Илон ни секунды не сомневался. Кто еще в здравом уме решит сжечь дом одинокого и несчастного Эдварда на окраине Шэлл Сити, кроме этого злопамятного урода?

Илон прокрался в прихожую, чтобы не спугнуть Дэна раньше времени, подождал секунд десять и с ухмылкой на лице распахнул входную дверь, застав хаосмастера врасплох в двух шагах от порога.

Увидев здоровенное дуло, направленное в грудь, Дэн оторопело попятился и выронил сигару изо рта. Следом на лужайку упала и канистра. Он хотел дать деру, но Илон без капли сожаления вдавил спусковой крючок. Раздался выстрел, и Дэн взвыл от боли, хватаясь за простреленную ногу. Однако, к удивлению Илона, все равно упорно пополз к машине, пятная траву свежей кровью.

Пули теперь всегда попадали в цель, их словно направляли невидимые руки. Но Илон рассудил, что казнить этого психа прицельным выстрелом в голову или сердце было бы слишком гуманно, скучно и совершенно не педагогично. Он не успеет ничего ощутить и понять, спокойно вернется во фьюжин-центр, а потом, как ни в чем не бывало, выйдет на работу, чтобы вновь сеять огненный хаос в Шэлл Сити. Издеваться, калечить и убивать.

Под несмолкающие стоны Илон вновь направил револьвер на оболочку Дэна и с прежним равнодушием прострелил ему другую ногу. Пуля раздробило колено, и новичок завопил так, что, казалось, в окнах потрескаются стекла. Он корчился на траве, пуская сопли и слюни, надувая ноздрями забавные маленькие пузырьки, но больше не пытался уползти.

Илон прислушался к себе: ничего. Жалость затаилась, спряталась, не издавая ни звука. Поэтому он без тени сомнения подобрал тлеющую сигару, раскурил ее, чтобы она не угасла, и поднял канистру, от которой резко пахло бензином.

— Нет, нет, пожалуйста! — сквозь всхлипы заверещал Дэн, угадав следующий шаг своего внезапного палача.

Илон лишь зловеще улыбнулся в ответ, сбил крышку с канистры и занес ее над хаосмастером.

— Любишь играть с огнем, ты — шизоидный кусок дерьма!

С этими словами Илон опрокинул канистру и, не замечая жалостливых стонов, выплеснул все до капли. После чего бросил сигару, ухватил взглядом бегущую по траве огненную волну и направился к машине, слушая, как за спиной в предсмертной агонии орет хаосмастер, сгорая в своей любимой стихии.

Ветерок шелестел листвой и доносил запах гари. Дэн уже не кричал, когда Илон забирался в салон машины.

Он никогда не водил такие автомобили в реальности, только гонял на похожих в виаре и надеялся, что ему это поможет. Ключ зажигания, рычаг коробки передач с круглым набалдашником, большой руль и три педали — газ, сцепление и тормоз. Все казалось простым и знакомым. Однако на деле пришлось немного повозиться, прежде чем старый жеребец худо-бедно стал подчиниться командам.

Машина дернулась и рывками, неуверенно покатилась, переваливаясь с боку на бок. Как только Илон привык к управлению, то прибавил газу и, проскочив между двух развесистых деревьев, нырнул в кукурузное поле.

Впереди высились горы, над которым горел желтый блин солнца, под колесами хрустели зеленые стебли, а в окна настойчиво стучали кукурузные початки. Теперь следовало только ровно держать руль, гнать во весь опор и молиться, что не истечет время фьюжина.

Поле он миновал без происшествий, пару раз пикап подскочил, налетев на что-то, пару раз вильнул по размазанным кукурузным зарослям. Ничего серьезного. Другое дело мысли — они как с цепи сорвались, втирая соль в раны.

Остановись! Что ты делаешь? Ты еще можешь повернуть. У тебя еще есть время одуматься. Эдвард — всего лишь мясо. Ты ведь должен противостоять митфанам, а не становится ими. Тебя вышвырнут из Цитадели, как только узнают, что ты натворил. Ну хорошо, ты его спасешь, а дальше? Как ты ему объяснишь, что с ним произошло? Или опять трусливо сбежишь, как сегодня сбежал от Мэй? И откуда ты знаешь, что он снова не попытается свести счеты с жизнью после того, как ему откроется правда? Илону казалось, что он угодил в эпицентр инфошторма.

Он слышал голоса, но не прислушивался к ним, то и дело разгоняя, как стаю крикливых чаек. О том, что делать с Эдвардом, он подумает позже, а пока надо найти вход. Он тут, совсем недалеко.