Нам повезло на представителей КГБ СССР при афганских органах безопасности, которые трудились в этой стране начиная с 1978 по 1991 год включительно. Вот их имена: Леонид Павлович Богданов, Виктор Николаевич Спольников, Николай Егорович Калягин, Борис Николаевич Воскобойников, Владимир Павлович Зайцев, Валентин Алексеевич Ревин. Все они достойно выполняли свой долг, в нелегких условиях с риском для жизни работали день и ночь. Наши представители установили добрые отношения со своими коллегами-афганцами, внесли определяющий вклад в утверждение законности в работе службы безопасности Афганистана.

Длительное время мы безуспешно пытались установить связь с вождем хазарейцев. На то были свои причины: жесткое отношение Кабула к хазарейским племенам, их вражда с пуштунами, обособленный образ жизни хазарейцев, которые обитали в труднодоступных районах далеко в горах.

Хазарейцы жили бедно, подвергались постоянным набегам со стороны других племен, их не раз обманывали, предавали. Помимо этого, они принадлежат к шиитской ветви ислама, тогда как большая часть населения Афганистана принадлежит к суннитам.

Задача установления контакта с хазарейским лидером была поручена Ревину.

Хазарейцы отнеслись к нашему предложению весьма настороженно — они вообще подозрительно относились ко всяким внешним контактам, не без оснований опасаясь провокаций, — и поэтому заранее обозначили условия, на которых могла состояться встреча.

Так вот Ревин за много километров до места переговоров с хазарейским руководством должен был оставлять машину с водителем и идти дальше пешком, причем в одиночку. Только через два-три часа ходьбы по горной тропе он добирался до места. Спустя сутки таким же путем нужно было возвращаться назад к машине, которая подъезжала за Валентином Алексеевичем к условленному часу. Понятно, что при такой схеме гарантий безопасности не было никаких, риск был огромным, но обстоятельства вынуждали идти на это.

Результатом не одной такой ходки явилось установление полезных контактов с этим племенем и предупреждение военного конфликта в районах, примыкающих к афганской столице.

…Специальные службы Советского Союза и Демократической Республики Афганистан были достаточно хорошо осведомлены о положении в оппозиционных вооруженных формированиях. В наиболее крупных группировках, в том числе и в крайне экстремистских бандах, успешно действовала наша агентура. Через нее удавалось получать важную информацию, проводить активные мероприятия, склонять вооруженные отряды к переходу на сторону народной власти.

Наряду с нашими нелегалами в этой работе активно участвовали афганские друзья. Были здесь и тяжелые потери, связанные с разоблачением наших агентов. Обычно это происходило из-за предательства в центральных ведомствах. Заканчивалось это трагически — пытками и убийствами.

Наиболее трудными для проникновения были формирования таджикского оппозиционного лидера Ахмад Шаха Масуда, который организовал неплохую контрразведывательную работу в своих подразделениях и имел своих людей в Кабуле. В результате этого несколько попыток министерства безопасности ДРА по внедрению агентуры в окружение Ахмад Шаха, предпринятые в 1983–1988 годах, оказались раскрытыми, а агенты уничтоженными.

Особое внимание уделялось нами созданию структур органов внутренних дел и государственной безопасности, как центральных, так и на местах. Они начали работать в большинстве провинций и уездов (районов) и, по сути, стали опорой центральных и местных властей, а кое-где представляли саму эту власть.

Следует отметить, что именно органы госбезопасности были самым надежным звеном государственности Афганистана. Их численность вместе с приданными воинскими подразделениями достигала 70–80 тысяч человек, но основу составлял офицерский костяк, который выгодно отличался своей общей и профессиональной подготовкой, опытом и, самое важное, преданностью.

Среди них практически не было случаев измены или коррупции, в своей повседневной работе и в ходе боевых операций сотрудники афганских органов госбезопасности проявляли образцы мужества и героизма, демонстрировали высокий профессионализм. На их счету предотвращение многочисленных терактов, диверсионных операций, попыток агентурного проникновения в госаппарат, армию. Они проводили огромную работу в племенах, среди полевых командиров, помогали обеспечивать безопасность советских людей, находившихся в Афганистане.

Неплохие позиции сотрудники МГБ приобрели в зарубежных афганских организациях, проводивших враждебную кабульскому режиму деятельность.

Кадры для афганских органов безопасности готовились с нашей помощью как в Кабуле, так и в Советском Союзе — в Москве и других городах, на краткосрочных курсах продолжительностью по 2–6 месяцев, а также в специальных учебных заведениях, в том числе высших, с более длительным сроком обучения — до 2 лет.

За 10 лет, с 1980 по 1989 год, такую подготовку прошли в общей сложности около 30 тысяч человек — сотрудников органов госбезопасности и военнослужащих МГБ. Афганские слушатели, получившие у нас соответствующее образование, как правило, в последующем оправдывали оказанное им доверие.

Огромная работа проводилась советскими чекистами с помощью наших афганских коллег по вызволению попавших в плен советских и афганских военнослужащих. Об одном случае хочу рассказать и приоткрыть некоторые детали, о которых, пожалуй, мало кто знает.

4 августа 1988 года советский летчик полковник А. В. Руцкой был сбит ракетой, выпущенной с истребителя пакистанских ВВС, когда он совершал патрульный полет в воздушном пространстве Афганистана вблизи границы с Пакистаном. В результате прямого попадания самолет потерял управление, и Руцкой катапультировался. Ветром летчика отнесло в пределы пакистанской территории, на которой он и приземлился.

Правда, граница там довольно условная и с уверенностью утверждать, что это была земля Пакистана, нельзя.

Ушибы, ранение руки и вообще вся ситуация не сломила воли этого человека, он не потерял самообладания и приготовился к встрече с теми, кто попытался бы его захватить. Пять суток, отстреливаясь, уходил от преследования, получил еще одно ранение. На шестые сутки был схвачен. «В плену также вел себя мужественно — говорю это объективно, отдавая должное Руцкому, несмотря на то что годы спустя судьба поставила нас с ним по разные стороны баррикад и именно он руководил моим арестом.

В Москве узнали о случившемся спустя 4–5 часов. Пропажа самолета, да еще пилотировавшегося летчиком довольно высокого звания, — событие серьезное. Ясно было, что с самолетом что-то произошло и нужно срочно выяснять судьбу пилота: душманы в таких случаях были скоры на расправу.

Прежде всего необходимо было узнать, жив ли Руцкой. Первое Главное управление КГБ вместе с Главным разведывательным управлением Генштаба немедленно подключилось к розыску пропавшего летчика.

Вскоре по радиоперехвату прошло сообщение о том, что над территорией Пакистана был сбит советский самолет (по другим сообщениям проходило, что самолет потерпел катастрофу) и что летчик погиб. Не верить этим сообщениям у нас оснований не было, но мы все же продолжали поиски, хорошо осознавая, что если пилот уцелел, то его жизни угрожает серьезная опасность.