— Что это с тобой? — спросил сын лекаря.

Юноша улыбнулся.

— А с тобой?

— Как видишь, я жив, мне удалось выбраться из всех переделок, но великий Амон не любит нищих! Очутившись в Фивах, я потерял счет времени и проклинаю час, когда появился на свет. Я работаю на пристани: целый день таскаю тюки и слушаю ругань надсмотрщиков. Какой смысл называться свободным, если моя жизнь так же тяжела и беспросветна, как и прежде!

— Считай, что с этой минуты ты здесь не работаешь.

Хетес сверкнул глазами.

— Ладно! Только заберу плату за сегодняшний день.

— Можешь не забирать. У тебя есть какие-то вещи? Где ты живешь?

— В хижине, на окраине города. Какие вещи — одна-единственная циновка! Моя одежда — рваное тряпье, моя пища — луковица да черствый хлеб, мое питье — глоток горького пива...

— Забудь об этом, — сказал Тамит и полюбопытствовал: — Как ты меня узнал?

Хетес усмехнулся.

— Вообще-то, я узнал не тебя, а Джемет, хотя она тоже сильно изменилась.

— Джемет родила ребенка, — сказал Тамит.

Хетес стрельнул глазами.

— Это хорошо или плохо?

— Это всегда хорошо.

Тамит рассказал о чудесных переменах в своей судьбе, Хетес — о том, как ему удалось обмануть охранников, выбраться из-под горы трупов и очутиться на воле.

— Если б ты знал, как от меня несло мертвечиной! Все, кто встречался на пути, разбегались в разные стороны! Я думал, что никогда не сумею отмыться! — со смехом произнес он и осведомился: — Куда мы идем?

— Ко мне. Я — сын Интеба, военачальника фараона.

Хетес присвистнул.

— Ого! Тебе помогла пектораль?

— Да. С помощью этого украшения мои родители смогли узнать меня.

— Что я буду у тебя делать?

Тамит рассмеялся.

— А что ты хочешь? Я могу купить тебе дом, ты сможешь стать лекарем и принимать больных.

Хетес хитровато прищурился.

— Чтобы получить право заниматься исцелением людей, надо сдать экзамены в Доме Жизни. К тому же я не уверен, что врач, если только он не служит во дворце фараона, способен заработать много денег.

— Отец говорит, что возьмет меня в военный поход, — сказал Тамит. — Можешь отправиться со мной. На войне можно добыть много сокровищ.

— Меньше всего я желаю оставить в пустыне свою молодость, а тем более жизнь!

Тамит пожал плечами, а Джемет с усмешкой ответила:

— Он мечтает о том, чтобы его глаза устали от вида драгоценностей и золота, а нос — от благовонных курений и ароматических смол, но при этом не желает ничего делать!

Хетес расхохотался.

— От женщин нелегко утаить правду!

Молодые люди шли по берегу, переговариваясь и смеясь. На душе было легко. В эти мгновения они были такими же, какими были тогда, когда работали в карьере, и вместе с тем ощущали себя свободными.

Увидев особняк родителей Тамита, Хетес замер в изумлении и восторге.

— Подождите меня во дворе. Я сейчас вернусь, — промолвил Тамит и скрылся в доме.

Оставшись наедине с Джемет, Хетес не удержался и сказал:

— Подумать только, Тамит все-таки приехал за тобой!

Девушка вздохнула.

— Да, но мои мечты не сбылись. Вероятно, мной можно владеть только на глиняном полу бедной хижины. Для дворцов и льняных простыней я не гожусь. Я понимаю, что должна относиться к Тамиту иначе, чем прежде, но... — Она не договорила.

Хетес усмехнулся.

— Я не стану относиться к нему иначе. Он такой же, как я, просто ему больше повезло.

Вечером Уна пожаловалась Интебу:

— Мало того, что наш сын опекает рабыню как свою сестру и едва не усыновил ее ребенка, так он еще привел в дом приятеля, который выглядит последним нищим! Меня удивляет великодушие Тамита, на мой взгляд, этот нагловатый Хетес из тех, кто привык пользоваться чужой добротой!

Супруги сидели на террасе. Багровый шар солнца стоял низко над горизонтом, вокруг разливалась теплая, мягкая вечерняя тишина. В такие минуты Интебу, который полжизни провел на войне, казалось, что ничего не существовало прежде и ничего не будет потом: все счастье, величие и истина мира сосредоточены в настоящем.

— Разве ты не рада, что у нашего сына доброе сердце?

— Конечно, рада. Просто я опасаюсь, как бы он не окружил себя толпой прихлебателей, которые подобны пиявкам!

— Не волнуйся. Он умный юноша, — сказал Интеб и добавил: — Не за горами очередной поход. Я возьму Тамита на войну. Там он познакомится с другой стороной своей новой жизни.

Уна заломила руки, в ее глазах отразился страх.

— О нет! Я хочу, чтобы он остался со мной!

Интеб покачал головой.

— Тамит уже не ребенок и не станет цепляться за твой подол. Ему предстоит обучиться искусству, которым владели мои предки, чтобы впоследствии он мог занять мое место. Ты сама пожелала, чтобы я назвал его своим сыном, Уна.

Она потупилась и опустила плечи.

— Да, но Тамита могут убить!

— Не убьют. Ты уже убедилась в том, что его охраняют боги.

Уна думала об этом, стоя в толпе людей и глядя в небо, в котором парила душа великого Ра, когда фараон переплывал через небесный Нил в царской ладье, уходил на покой в свой вечный дом к западу от Фив.

Она видела царя в обличье обычного мужчины, делила с ним постель и все же не могла думать о нем как о простом смертном. Сети — бог, и его судьба — судьба бога.

Уна посмотрела на сына и заметила, что Тамит беспокойно оглядывается, будто кого-то ищет. Ее мальчик не подозревал, что присутствует на прощании с собственным отцом! Кто был в этом повинен? Только она, Уна. Правильно ли она поступила, скрыв от юноши правду? Кто знает! Истина явится на белый свет толь-ко тогда, когда боги развернут свиток этой истории до конца.

Время, каждый час которого был прекрасен и напоминал переполненную сладким вином чашу, осталось позади. После двухлетнего перемирия Интеб снова был на войне.

В самом начале правления Рамсеса египетскому войску пришлось сражаться с ливийцами и сардинцами, что заняло около трех лет. На пятом году царствования молодого фараона египтянам предстояла война с хеттами.

Интеб, коему минуло сорок лет и чья жизнь прошла в военных походах, не испытывал ни душевной усталости, ни упадка физических сил. Возможно, потому что и в предыдущую, и в эту кампанию рядом с ним находился сын. Когда Рамсес вступил на престол, Интеб дал священную клятву служить ему верой и правдой. Тогда же военачальник в последний раз спросил Уну, не стоит ли рассказать Тамиту правду о том, что он единокровный брат нынешнего властителя Египта.