— И что там производят?

— Почем я знаю.

Джон расплатился и вышел.

До полуночи он успел побывать еще в трех барах, расположенных вблизи предприятий «Грауптэм-Хаус». Завод в Траффорде производил дефибрилляторы. На фабрике в Пламе делали застежки-липучки. А в Лейтроубе занимались тиражированием музыкальных записей. При заводе существовал музыкальный магазин — единственное открытое для публики заведение корпорации. Джон остановился напротив и понаблюдал из машины; за полчаса в магазине побывали с десяток покупателей.

Джон вошел внутрь. У кассы сидел блондинистый продавец; стены были сплошь заставлены кассетами и пластинками — исключительно с классической музыкой. У одного из стеллажей стояла женщина и перебирала пластинки. Она тихонько подпевала музыке, которая лилась из маленьких динамиков наверху. Девятая симфония Бетховена.

— Обожаю эту часть, — поделилась женщина. — Новая симфония — просто чудо.

— Новая? — удивился Джон. — Вы имеете в виду — новая запись?

— О нет, — просияла женщина. — Самая последняя симфония Витта Хиндасвинта.

— Это же Девятая Бетховена! — воскликнул Джон.

Покупательница уставилась на него непонимающим взглядом, потом рассмеялась.

— Девятая! Очень смешно. У Бетховена их всего шесть. Если эта девятая, куда же подевались еще две? — Она повернулась к кассе, чтобы заплатить, однако продавец смотрел только на Джона.

— Что вы сказали? — произнес он с акцентом.

— О чем?

— Вы слышали эту музыку раньше?

Джон закатил глаза к потолку, пожал плечами.

— Наверное, показалось.

— Возможно, вы действительно ее слышали, — сказал продавец, выходя из-за кассы. — Где-то еще.

Джон покачал головой.

— Нет, я просто ошибся.

Он быстро выскочил из магазина — колокольчики над дверью захлебнулись хаотичным звоном — и, сев в машину, увидел, как продавец разговаривает с кем-то по телефону.

Почти в полночь Джон припарковался на стоянке у кафе. Он устал, и ему было страшно. Очевидно, «Грауптэм-Хаус» занимается ровным счетом тем же, что задумывал Первичный, или, если угодно, тем же, что сотворил он сам, неосторожно выпустив идею пинбола. Некая группа людей прибыла в новую вселенную и теперь использует чужие изобретения из других миров для того, чтобы обогатиться.

Возможно, у них целые пачки патентов наготове, пинбол просто мелочь, до которой еще руки не дошли. Но если эти люди знают о пинболе, то должны понимать, что Джон, Грейс и Генри ничего не изобретали, а просто он, Джон, взял да и стащил идею из какой-то другой вселенной. Чего же они ждут?

Лоб Джона покрылся испариной. Его засекли. Те, кто знают о множестве вселенных! Но так ли это плохо? Может быть, ему помогут вернуться домой? Почему только они так маскируются? Зачем столько предосторожностей? С другой стороны, лишнее внимание им ни к чему. А то и спецслужбы могут что-то заподозрить.

Выходит, «Волшебники пинбола» посягнули на чужой бизнес. И им объявили войну? Их принимают за конкурентов? Что теперь будет? Его попросят убраться? Или, может быть, заставят? Или просто убьют?

У него есть прибор. Почему не свалить отсюда подобру-поздорову?

— Вот гадство! — вырвалось у Джона. Ведь знал же — нельзя завязывать никаких отношений с местными, — и вот на тебе, не выдержал. Что ж он — даст деру, а Грейс и Генри пусть сами выкручиваются?! Если честно, то и с Кейси жаль расставаться, хоть он с ней уже несколько месяцев не виделся.

Нет, как ни соблазнительно бежать, а и думать об этом нечего. Не бросит он друзей на произвол судьбы. Тем более когда им грозит, возможно, смертельная опасность. К тому же как тогда быть с его целью — разобраться в приборе? В новой вселенной все придется начинать с нуля. Доставать себе какие-то документы, снова идти в школу… А деньги? Разве смог бы он иметь такое оборудование без доходов от пинбола?

Единственный выход — выяснить все до конца. Защитить друзей. Если ради этого придется отказаться от фирмы — так тому и быть.

— Джон, можно с тобой поговорить?

Джон, склонившийся с паяльным пистолетом в руке над пинбол-машиной, вздрогнул и быстро поднял взгляд. Само по себе удивительно, что кто-то заявился на фабрику в воскресенье, но Висграт!.. До сих пор он бывал тут всего один раз, вместе с Харборихом; другие члены правления не показывались вовсе.

— Конечно, — ответил Джон. — Одну минутку.

Почти все выходные он проводил здесь, в лаборатории, как они называли небольшое, отгороженное от цеха помещение, где стояли экспериментальные и демонстрационные образцы, из которых впоследствии могли получиться полноценные новые модели.

Джон вернулся из Питсбурга в субботу утром и остаток дня проспал, вконец измотанный поездкой. Сейчас был уже вечер воскресенья, Джон торопился доделать начатую работу и заодно обдумывал, как ему быть дальше. Неожиданный визит Висграта пришелся крайне не кстати.

— О чем вы хотели поговорить? — спросил Джон, выпрямляясь. Флиппер, который он присоединял, остался висеть на одних проводах.

Висграт улыбнулся — кажется, впервые за все время их знакомства.

— Я так привык притворяться среди посторонних, что почти разучился говорить начистоту, — начал он.

— Что вы имеете в виду?

— Мы вычислили тебя по номеру машины, — сказал Висграт, глядя прямо в изумленные глаза Джона.

Джон почувствовал, как на спине выступили капельки пота. Его поймали.

— О чем вы говорите?

— Ну, не надо нас недооценивать. О твоей поездке в Питсбург, о чем же еще? Теперь ты знаешь, чем мы занимаемся. И почему заинтересовались тобой.

Джон понимал, что пока Висграт оперирует только предположениями; они оба не те, за кого себя выдают. И от ответа Джона зависит его жизнь. Отрицая очевидное, делу не поможешь.

— Девятая симфония Бетховена, — улыбнулся он. — Оригинально.

Висграт рассмеялся; от вида его безупречно белых зубов Джону снова стало не по себе.

— На некоторых вещах зарабатывать особенно приятно. Бетховен — это легкие деньги. Нужна, разумеется, кое-какая инфраструктура. Оркестр, определенные технические средства… С пинболом вы тоже замечательно придумали. Сами мы не стали бы этим заниматься.

Догадка Джона верна: «Грауптэм-Хаус» и «Эм-Вис» в самом деле действуют сообща, если вообще не входят в один концерн.

— Но у вас, то есть у «Грауптэм-Хауса», есть патент на пинбол?

— Не совсем.

— А, понимаю. Вы просто хотели нас прижать, как тогда с муниципалитетом и с иском Пакелли. Пользуетесь одним и тем же приемом.