Олег. Ему нужна помощь!

— Ты как? Олег? — я так боялась до него дотронуться, на лице живого места не осталось. — Я сейчас вызову скорую.

— Нет, — снова тихий стон и шепот. — Звони. Койоты. Скажешь от Мезура. Утилизация и зачистка.

Я кивнула, доставая у него из внутреннего кармана пиджака уцелевший телефон.

— Потом клиника. Куда Жанну…

Олег не договорил, вырубившись, а я трясущимися руками набирала Койотов.

— Ну?

— Нужна зачистка.

— Эт кто?

— От М-мезура…

— А. Адрес? И трупаки есть?

Я с трудом сглотнула, назвала адрес.

— Да, есть труп.

— Расчлененка?

— Э? Нет. Убитый.

— Ты приколистка! Мы на неубитые трупы не выезжаем, зая. Расчленен или свою пилу везти?

Тошнота стала комом в горле, я что-то промычала, но парень сказал, что все порешают, главное попросил предупредить охрану и код от двери оставить.

Следующую я набрала Катю и, спотыкаясь в словах, попросила помочь мне с клиникой и доставкой туда Олега. Катя быстро сориентировалась и послала ко мне проверенных охранников. Они без удивления и лишних вопросов перенесли Олега вниз, в машину, прогнали меня переодеться и смыть кровь, заверив, что за эти пять минут никто «концы не отдаст».

Но вздохнуть я смогла только в клинике, когда врач вышел из операционной и заверил, что переломы и сотрясение жизни пациента не угрожают.

Вот только тогда я сползла по стенке и разрыдалась.

* * *

Двое суток я торчала возле Олега. Он очень быстро пришел в себя и упорно гнал меня домой, отдохнуть, принять душ и выспаться. Но я безумно боялась туда идти без него. На третий день нас выписали и мы вернулись в абсолютно чистую, вылизанную квартиру, где ничто не напоминало о произошедшем.

— Профи. Даже судмедэксперты не докопаются, — прокомментировал Олег, устраиваясь на диване.

Еще дня три я привыкала к новому порядку, когда Олег с утра до ночи не отнимал телефон от уха, улаживая проблемы, а ночью заставлял скакать на себе сверху или качественно отрабатывать минеты.

И где-то в середине этого я сломалась…

Мне пора было ехать в Краснодар на третью химию тёти, я стояла перед Олегом с собранной дорожной сумкой и знала, что уже не вернусь.

— Я уезжаю, — вклинилась я в телефонный разговор.

— Да, Кэс. Подожди минуту… Откуда я должен это знать? Коган, не парь мне мозги — за его долей ты приглядывал, блядь. Ну и смотри дальше, в чем проблема?

— Олег, меня такси внизу ждет.

— Я слышу, киса. Сейчас… Да кто тебе даст выбор, Мишань? Нет выбора, ты его сделал, когда оттолкнулся с обрыва и полетел. Теперь лети вниз, пока не разобьешься нахуй… Да, ты. Просто ты лучшая и единственная кандидатура. Притоны сворачивай к чертям и зачищай всю эту нездоровую хуйню. С партнёрами я сам улажу.

— Олег я не вернусь.

— Стой… Что, Кэс?.. Мишань, я перезвоню. Кэс, что ты сказала?

— Я приняла решение, Олег, я ухожу совсем. Ты обещал меня отпустить.

Он стоял напротив меня и молчал. Телефон вывалился из рук, но он даже не обратил внимания. Не было ни уговоров, ни попыток надавить или переубедить. Просто долгий пристальный взгляд. Скупой кивок и только одно слово:

— Понял…

Я подняла сумку и поспешила к двери, боясь на ходу разреветься.

Но ведь я приняла правильное решение?

Тогда почему у меня такое чувство, что я сейчас совершила еще два убийства?



Это был тяжелый месяц новой жизни. Днем я плакала, забившись в угол, от усталости и жалости к тёте. Ночью я рыдала, зарывшись в подушку, от одиночества и тоски.

Мне было плохо везде и во всём. Я не видела просветления, не верила в улучшение и перестала надеяться на лучшее.

Но спустя месяц, когда тётя Аля отошла от химии и мы сдали анализы на маркеры, стало еще хуже. Химиотерапия не помогла. Врач развел руками, безмолвно выражая сочувствие мне и наставляя не убивать в тёте надежду, чтобы последние оставшиеся месяцы прошли в счастье.

В каком, нахрен, счастье среди лютого ада?!

Я с августа, как уехала, не видела и не слышала Олега. Запретила себе искать информацию о нем. Но сейчас, когда накрыла безысходность, он первый, о ком я подумала и потянулась к телефону.

А я имею право врываться в его жизнь снова, если попрощалась навсегда?

А когда я прощалась, не было ли в подсознании надежды, что он остановит меня, не отпустит или вернет?

Так вот, нет. Он дал мне выбор, я его сделала и Олег принял.

Теперь у меня своя жизнь, у него своя. Я не удивлюсь, если выяснится, что уже на следующий день Катя разместила вакансию на нового питомца, что Олег активно включился в поиск новой кисы или детки, и сейчас очередная рабыня сидит на коленях у его ног или даже спит в его постели.

И это его жизнь, не обремененная семьей, детьми и заботами о чьем-то будущем. А у меня… Еще месяц назад будущее было гораздо длиннее и определеннее, чем сейчас. Но если я потеряю тётю, то у меня вообще никого не останется. А жить и надеяться, что я когда-нибудь встречу и полюблю достойного мужчину, который не будет связан с наркотой и проститутками, друзья которого не будут все как один пытаться изнасиловать меня, который не станет под каждой кроватью и столешницей прятать пистолеты…

Господи, я же сейчас описала идеальный портрет передового комбайнера станицы!

Прорезался истерический смех, и врач странно на меня покосился. Я поблагодарила и поспешила к тёте. Сегодня мы с ней выпьем бутылку красного и посмотрим мелодраму с Одри Хепбёрн. А завтра…

А завтра я начну строить планы на следующие полгода

К ночи меня развезло. Тётя уснула раньше, еще до финала фильма, а меня затошнило от слащавой истории любви. Так не бывает! Это только в сказках все проблемы решаемы, но не в жизни. И я снова вернулась мыслями к Олегу. А ведь мне даже позвонить некому, чтобы поговорить, разделить груз.

Вот тогда я вспомнила о Кате.

Она расспросила меня о новостях, посочувствовала, тактично умолчав об Олеге, хотя я так ждала, что расскажет. Я разрыдалась в телефон, вывалив на бедную Катю все свои страхи. Мне никогда не было так тяжело. Но очевидно, что кроме поддержки и утешения, ничего предложить уже нельзя.

* * *

Через два дня раздался звонок из больницы. Мы с тётей Алей переглянулись, ведь новости могли быть самыми неожиданными — вдруг анализы перепутали и наши только что пришли совсем с другим результатом?