Теперь я точно знаю, что пора убираться. Я больше ни секунды не выдержу в этой угольной лаборатории, наблюдая за тем, как моих друзей истязает психопат.

Но как только я решаюсь бежать, предпринять хоть какие-то действия, чтобы выбраться из угольного зала и начать Вещать, чтобы спасти нас всех, вспышка света опаляет мою кожу, и я резко оборачиваюсь. Но все равно, слишком медленно, чтобы опередить Ваника. Дрель обрушивается на мою голову.

Моя голова взрывается болью, и я мешком падаю ему под ноги, потеряв сознание еще до того, как соприкасаюсь с полом.

Проснись, Лис. Надо проснуться.

Я сплю. Я уверена в этом, потому что стою на облаке, окруженном струящейся, сверкающей на солнце радугой. Но дело не только в этом. Я знаю, что это сон, потому рядом со мной Кайл.

Меня отправил сюда Смит, говорит он. У нас мало времени.

Какая-то часть меня удивляется – поразительно, что Смит может спроектировать его в мой отключенный разум, но у другой части просто нет сил чему-то удивляться.

Лис, тебе нужно проснуться, снова говорит мне Кайл.

Но я не хочу, отвечаю я. Мне хочется остаться здесь. Здесь так спокойно. А я так устала.

Я знаю, принцесса, говорит он, подступает ко мне, кладет ладони мне на плечи и мягко сжимает. Помощь уже спешит к тебе, но тебе нужно проснуться, во что бы то ни стало нужно оставаться в сознании. Это очень, очень важно.

Я трясу головой, и радуга вокруг меня размывается.

Не знаю, смогу ли.

Ты сможешь, говорит он, и я проваливаюсь в его полуночные глаза. Ты можешь, ты должна. Мы вытащим тебя, но ты должна нам помочь. Просто не засыпай.

Но у меня все болит, Кайл.

Я знаю, шепчет он. Потерпи еще совсем чуть-чуть, принцесса. Но прямо сейчас тебе нужно ПРОСНУТЬСЯ!

* * *

Я резко вздрагиваю и со стоном прихожу в сознание. Боль, которую я почувствовала, когда потеряла сознание, кажется лишь тенью той агонии, которая сейчас сжигает мое тело. Я пытаюсь открыть глаза, но получается у меня это не сразу. Еще никогда прежде я не чувствовала себя такой уставшей. Как это странно! Я не могу понять, в чем дело, но потом все-таки открываю глаза и вижу причину.

Кровь.

Вокруг меня – пакеты с кровью.

Вся эта кровь – моя. И тоненькие трубочки все еще высасывают ее из моих вен. Меня опаляет ужас, я пытаюсь сесть, но что-то крепко удерживает меня на месте. Шея, запястья и лодыжки прикованы к лабораторному столу. Паника нарастает, и усталость исчезает от прилива адреналина. Я начинаю биться, пытаясь вырваться, и в этот же миг мою спину пронзает страшная боль. Меня пробирает холодный пот. Я знаю, что это значит: Ваник уже завершил все свои кошмарные процедуры и взял у меня все образцы. Меня тошнит от возмущения так, что ужин подкатывает к горлу, и мне приходится сглотнуть его обратно. А потом, игнорируя боль, я снова пытаюсь освободиться.

Я так напугана, что до меня не сразу доходит – это бесполезно. Нужно найти другой способ выбраться.

Мои глаза переполняются слезами от страха и измождения, я пытаюсь сосредоточиться – так, как никогда прежде. И кричу не своим голосом:

– ОТПУСТИ МЕНЯ!

Ничего. Ни единой вспышки света. И ремни по-прежнему на месте.

– Отпусти! – снова кричу я. – Отпусти меня! Освободи! – Я икаю, подавившись рыданиями, и добавляю дрожащим шепотом: – Пожалуйста, отпусти.

Бесполезно. Меня окружает уголь – Вещай не Вещай, без толку.

– Я бы на твоем месте этого не делал, – говорит мне голос Ваника, и я дергаюсь подальше от него, когда он появляется в поле моего зрения. – Тебе не хватит сил, чтобы Вещать. Попытаешься доказать, что я не прав – только сильнее себя утомишь.

Трудно представить, что я могу стать еще слабее, но в его словах есть доля правды: я чувствую, что сил в моем теле все меньше и меньше с потерей крови и после травмы головы. Мне сейчас намного, намного хуже, чем после пейнтбола. Мне и думается-то с трудом, не говоря уже о концентрации, необходимой для Вещания. Даже не будь тут угольных стен, проблем бы едва ли стало меньше. Но пусть я не могу использовать свои способности, силы перевернуться у меня еще есть.

– Ты больной уб…

– Осторожнее, Шесть-Восемь-Четыре, – прерывает меня Ваник. – А то у меня рука… дрогнет.

У меня с губ срывается прерывистый вздох, когда я вижу у него в одной руке скальпель, а в другой – бритву.

– Как жаль! У тебя такие красивые волосы. Очень не хочется их отрезать, но они будут нам мешать, – бормочет он, выкладывая инструменты на металлический поднос. – Мне нужен свободный доступ к нужной точке, ведь малейшая ошибка может обернуться катастрофой. Но не переживай, если будешь лежать смирненько, риск будет минимальным.

Я вся дрожу. Не знаю, что значит «минимальный риск», но я уверена, все намного хуже, чем говорит Ваник.

Он наклоняется ко мне, и я чувствую смрадный запах у него изо рта.

– Ты не представляешь, как долго я ждал этого дня, Алиса Скотт. С тех самых пор, как ты приехала в «Ленгард». Но тебя держали подальше от меня. Тебя оберегали, – с издевкой говорит он.

– Ты пытал меня, – шепчу я, в ужасе от того, какой слабый у меня голос.

– Электрошоковую терапию едва ли можно назвать пыткой, – пренебрежительно отвечает он. – К тому же пусть мне и не разрешали исследовать физические образцы, я значительно продвинулся в изучении химических процессов у тебя в мозгу. Но нет, тебе захотелось поплакаться Лэндону Варду. Он даже имел наглость угрожать мне. Почему он не мог понять, что я просто пытался помочь тебе? Это все, чего я хотел. Помочь тебе, помочь всем вам. Спасти всех Вещих по всему миру.

Не знаю, что хуже – то, что он говорит, или то, что он сам в это верит.

– Хотя теперь все это неважно, – нараспев добавляет он. – Потому что с твоей помощью я смогу изменить сам мир, и он уже никогда не будет прежним.

Я морщусь, когда он вытаскивает иглу капельницы из моей вены и останавливает кровь, чтобы поменять пакеты. Когда он вешает новые, я не могу сдержаться и тихонько хныкаю. Интересно, насколько меня хватит, прежде чем я снова потеряю сознание?

– Кто-то украл у меня мою способность Вещать, – доносится до меня его голос.

– Иеремия спас тебя, – шепчу я: на большее моих сил не хватает. – Он излечил твой рассудок, ты был не в себе.

– Иеремия меня уничтожил, – выплевывает Ваник. – Он отобрал у меня все самое лучшее, что было во мне, и бросил на произвол судьбы! А затем явился Фэлон со своими правилами и велел мне ставить опыты только на добровольцах! А их не было, конечно, откуда им взяться тогда! Но, к счастью, у меня сохранилось несколько образцов от моих первых опытов на Вещих.