Его оружие – смертоносная сика, изогнутый серпом короткий меч. Почему? Им хорошо поражать противника сбоку, мощными ударами по бедрам, шее или ногам.

Хороший боец в амуниции фракийца – в самом деле опасный противник. И мирмиллон это знает. Он не может позволить себе ни одной ошибки. Фракиец продолжает кружить перед соперником, останавливаясь и покачиваясь, как готовящаяся к прыжку пантера. Затем он делает внезапный выпад, забирается вверх по «стенке» щита мирмиллона и пытается поразить его секущим ударом в шею. Мирмиллон наклоняет голову, и сика с резким металлическим скрежетом соскальзывает по шлему. Публика взрывается, скандируя «Hoc habet, hoc habet» («Сейчас, сейчас он его сразит»).

Фракиец соскакивает на землю, отбегает на несколько метров, и осада возобновляется. Мирмиллон кажется невозмутимым. Он знает, что уклонился от смертельного удара, на этот раз все обошлось, но следующая атака может стать роковой. Внезапно он делает выпад в сторону противника, напугав его, но теряет равновесие, отчего щит в его руках дрогнул. Фракиец понимает, что это тот момент, которого он ждал, и снова срывается с места, взбираясь по большому щиту неприятеля, уверенный, что в этот раз сможет нанести ему победный удар.

Но это была ловушка: мирмиллон лишь притворился, что совершил ошибку, чтобы заставить фракийца атаковать. В тот самый момент, как маленький гибкий гладиатор вот-вот напрыгнет на него, он неожиданно резко поднимает над собой щит, словно гаражные ворота. Этот маневр застал фракийца врасплох, он вдруг оказался верхом на щите противника, который крепко держит его обеими руками. Доля секунды – и фракиец летит на землю. Публика безумствует от неожиданного поворота схватки. Фракиец пытается подняться, но мирмиллон, удивительно проворно для своего веса, пригвождает его к земле острием меча. Судьи прерывают поединок. Все взоры устремляются на эдитора. Он же, в свою очередь, окидывает медленным взглядом публику. Что кричат люди, понять невозможно.

Вопреки тому, что мы привыкли считать, принцип волеизъявления посредством поднятого или опущенного большого пальца на самом деле не является повсеместно распространенным. Здесь, например, никто им не пользуется. Когда решается участь побежденного, люди выражают свое желание голосом, крича либо «mitte», то есть «отпусти», либо «iugula», что буквально означает «перережь горло»…

Эдитор выносит смертный приговор. Мирмиллон поворачивается к противнику. Фракиец с невероятным самообладанием обнажает шею и ждет… Нас поражает храбрость и профессионализм гладиаторов, которые даже перед лицом смерти не выказывают страха, словно лишиться жизни – это обычное дело… Мирмиллон подносит меч и решительным движением вонзает его. Публика беснуется. Победитель снимает шлем, и тут же к нему подбегают юноши с пальмовой ветвью, символом победы, и двумя серебряными блюдами, полными золотых монет. На третьем подносе – еще подарки. С этими дарами, но главное, заслужив лучшую награду – жизнь, – гладиатор удаляется к выходу под восторженный гул голосов. Его блистательный, идеально рассчитанный маневр завоевал публику, она надолго запомнит этот бой. Гладиатор оборачивается, посылает толпе прощальный жест и исчезает под аркой главного входа. Именно сюда уходят победители.

А его противник, фракиец? Его бездыханное тело лежит в луже крови. К нему подходят служители в масках Харона и особых одеждах. Даже кожа их окрашена фиолетовой краской. Они крюком зацепляют тело и на цепях оттаскивают его прочь, к выходу, противоположному воротам победителей, – к Porta libitinaria, воротам мертвых. Они носят имя Либитины, богини смерти и погребения.

Труп отнесут в особую комнату со скругленными углами (для удобства уборки), снимут с него доспехи и одежду. Если гладиатор еще жив, прикончит его один из «харонов», нанеся удар стилетом.

Но на этом история не заканчивается. У некоторых забирают немного крови. Кровь гладиаторов высоко ценится. Считается, что она помогает против различных недугов, таких как эпилепсия, больным рекомендуется пить ее или натирать ею тело. Кроме того, принимая во внимание физическую мощь гладиаторов, их кровь считается тонизирующим средством и… «виагрой»! Множество людей обогащается на этой гнусной торговле. Наконец, тела бросают в общие могилы за чертой города.

До сих пор мы наблюдали представление с трибун. Но что же в действительности означает сражаться в красочном шлеме под крики толпы на арене Колизея? Попробуем почувствовать это, вообразив себя одним из оставшихся на арене гладиаторов: мирмиллоном, что сражается с опасным соперником, ретиарием. Их свел в поединке жребий (обычно ретиарию противостоит другой тип гладиатора – секутор).

В конечном итоге они следуют традиции. Ведь эта пара символически изображает рыбака с сетью, трезубцем и кинжалом и рыбу: название «мирмиллон» (mirmillo или murmillo) происходит от греческого mormýros (µορµυρος), что значит «рыба»[44], или от muraena, мурены, которая, как известно, прячется за камнями, готовая атаковать (и именно так ведет себя этот гладиатор, скрываясь за огромным щитом…).

Поскольку тактика ретиария заключается в том, чтобы постоянно перемещаться вокруг противника, стараясь накрыть его сетью, мирмиллону сражаться с ним непросто. Ему надо постоянно держать противника в поле зрения. А ведь шлем у мирмиллона устроен так, что позволяет видеть только впереди себя, но не по сторонам. К тому же защитная решетка сужает обзор по вертикали и затрудняет дыхание. Это как железная маска, в которую заковывается лицо. Вообразите, как трудно вести бой: внутри не хватает воздуха, дыхание затруднено. И потом, жара: на солнце металл раскаляется, перегревая голову… Наконец, вес: шлем такой конструкции весит три с половиной килограмма. А шлем секутора – целых 4,3 килограмма! Как будто носишь на голове каменный валун.

Вокруг тебя гудит, волнуется пятидесяти-семидесятитысячная масса, через стенки шлема ее шум доходит глухим гулом. В ушах звенят команды судьи, стоны сражающихся рядом гладиаторов, когда их настигает оружие неприятеля. Одна из трудностей, которую предстоит преодолеть на арене новичку, – это именно эмоции. Чтобы вести бой в такой сложной и враждебной обстановке, требуется недюжинный самоконтроль.

Мы еще не касались душевного состояния гладиатора. Он знает, что на карту поставлена его жизнь. Довольно одной ошибки или одного неверного движения – и все кончено…

Но, несмотря на все это, Астианакт – так зовут мирмиллона – сохраняет невозмутимость. Он не теряет из виду противника, он наслышан об этом искусном и циничном ретиарии именем Календий. Он держит его по центру решетчатого «объектива» своего шлема с широкими полями. Ретиарий бегает перед ним из стороны в сторону, а он, как краб, загнанный в угол, вращается вокруг своей оси.

История, которую я рассказываю вам, не выдумана; имена тоже подлинные.

Ретиарий резко останавливается, группируется, словно собираясь сменить направление: на самом деле это трюк, он готовит бросок. Внезапно ретиарий разворачивается и молниеносным движением бросает сеть… В то же мгновение Астианакт чувствует, как что-то тяжелое падает на него, словно кто-то навалился сверху и давит к земле своим весом. Затем перед решеткой шлема появляется грубое плетение сети. Это особые сети, совсем не такие, как обычные рыболовные, они специально сделаны так, чтобы «придавливать» своим весом гладиатора, сковывая его движения. Сеть, подобно живому существу, сама стискивает тебя в смертельном объятии.