* * *

Позавтракав остатками перепелов, мы продолжили путь ещё до того, как последняя звезда, мерцающая остатками бледного света, исчезла с сизого неба, часть которого мы лицезрели через неровный и красноречиво обугленный кратер потухшего вулкана. Как и сказал мне ночью Конан, через гору мы шли около часа, может на минут десять-пятнадцать дольше. Лив и Кей шли рядом со мной, впереди нас, подсвечивая продвинутым оружием, уверенно продвигались братья Данн. На протяжении всего пути я сверлила спину Конана таким напряжённым взглядом, словно на ней мог быть начертан ответ на вопрос, который пока ещё не сформировался в моём сознании во что-то внятное. Я видела, как он несколько раз чуть не обернулся, чтобы посмотреть в мою сторону. При каждом таком его полуобороте головы я сильнее сжимала свои кулаки и как будто начинала видеть в темноте чуть лучше.

Когда мы наконец вышли из горы и оказались на открытой поверхности, я непроизвольно прикрыла глаза ладонью, чтобы не ослепнуть от утреннего света и неожиданной белизны, оказавшейся слишком резкой для наших привыкших к темноте глаз. Белизна принадлежала пику огромной горы, которая, казалось, упиралась своим остриём в самые небеса: там, наверху, несмотря на конец лета, лежал девственный снег, и он сиял, отражая от себя лучи утреннего, августовского солнца. Величие этой неожиданной красоты гипнотизировало: даже несмотря на боль в глазах я не могла отвести от этого чудесного пика своего взгляда. Лишь когда все остальные люди, шедшие позади нас, вышли на поверхность и остановились рядом с нами, я увидела ещё и полноводное озеро, свободно расплескавшееся в покрытой зеленью долине. Внезапно захватившее моё нутро чувство восторга подкрепили неожиданные и торжественные слова Айзека:

– Уважаемые Неуязвимые, Уязвимые и трапперы, трепещите и восторгайтесь: перед вами последняя колыбель человеческой цивилизации на нашем континенте!