Вопрос.

Такая великолепная девушка, чей поцелуй пьянит, как ликер, хотя она не пила. Кассис, ягоды, леденец, такой горячий и мягкий. В кавычках.

Вопрос…

Да, и, в общем, в своем рассказе она беспечно путешествует автостопом по федеральной трассе, и в этот конкретный день появляется парень, который останавливается почти в тот же момент, когда она поднимает палец – она сказала, будто поняла, что совершила ошибку, в тот же момент, как села. В машину. По одному так называемому энергетическому полю внутри машины, как она сказала, и что страх охватил ее душу в тот же момент, как она села. И в самом деле, парень в машине скоро съехал с шоссе в какую-то уединенную местность – без чего, кажется, не обходится ни один психически больной сексуальный маньяк, не обходится без уединенной местности во всех сообщениях о, кавычки, безжалостных сексуальных надругательствах и кровавых находках неопознанных останков отрядом скаутов или любителем-ботаником, и так далее, – общеизвестные вещи, которые, можно быть уверенным, она вспоминала в деталях, пораженная ужасом, пока поведение парня становилось все более и более жутким и психотическим еще на трассе, а потом он съехал в первую подвернувшуюся уединенную местность.

Вопрос.

Она объяснила, что на самом деле не чувствовала психотическую энергию, пока не захлопнула дверь машины, и они не поехали, а тогда уже было слишком поздно. Она не впадала в мелодраму, но объяснила, что ее буквально парализовал ужас. Хотя вы, когда слышите о подобных делах, наверняка удивляетесь, как и я, почему жертва попросту не выскочит из машины в ту же минуту, когда парень начинает маниакально ухмыляться, эксцентрично себя вести, вскользь рассуждать, как презирает свою мать и мечтает ее изнасиловать клюшкой для песка Женской гольф-лиги и порезать 106 раз, ну и все в таком духе. Но здесь она заметила, что перспектива выскочить из машины, движущейся со скоростью 100 километров в час и упасть прямо на щебень… по самой меньшей мере сломаешь ногу или еще что, а пока будешь ползти с дороги в подлесок, что мешает парню спокойно развернуться за тобой, и, вдобавок, не будем забывать, что теперь, помимо всего прочего, его разозлил отказ, подразумевавшийся в том, что ты предпочитаешь упасть на щебень на скорости в 100 км/ч, лишь бы не остаться в его обществе, и тут надо учитывать пресловуто низкую терпимость к отказам у психически больных сексуальных маньяков, и тому подобное.

Вопрос.

Что-то в его внешности, в глазах, в, кавычки, энергетическом поле машины – она сказала, что в глубине души мгновенно поняла: парень намеревался безжалостно изнасиловать, пытать и убить ее, сказала она. И здесь я ей верю, что можно интуитивно уловить эпифеномены опасности, почувствовать психоз во внешности человека – необязательно верить в энергетические поля или экстрасенсорное восприятие, чтобы допустить обычную смертную интуицию. И даже не буду пытаться описать, как она выглядит, когда рассказывает и вновь все переживает, – она обнаженная, волосы струятся по спине, медитативно сидит, скрестив ноги, среди развороченной постели, и курит «Меритс» ультралегкие, у которых отрывает фильтры, потому что, как она заявляет, в фильтрах полно добавок, и они вредные – вредные, а сама сидит и смолит одну за другой, это настолько иррационально, что даже передать не… да, и у нее на ахилловом сухожилии какая-то мозоль, от сандалий, и она наклоняется верхней частью тела, следуя за колебаниями вентилятора, а потому то ныряет, то выплывает из света луны из окна, угол наклона которого сам меняется, пока луна движется за окном вверх и наискосок, – я могу только сказать, что она была прекрасна. Ступни грязные, почти черные. Луна такая полная, словно объелась. Длинные волосы струятся, не просто… чудесные сияющие волосы, благодаря которым понимаешь, зачем женщинам кондиционер. Собутыльник Тэда, Сильверглейд, сказал мне, что кажется, будто у нее волосы отрастили голову, а не наоборот, и все спрашивал, сколько у ее вида длится эструс, хо-хо-хо. Боюсь, у меня память больше вербальная, чем визуальная. Это шестой этаж, и в спальне у меня бывает душно, она ныряла в струю от вентилятора, как в холодную воду, и закрывала глаза, когда тот ее обдувал. И когда психически больной парень съезжает в уединенную местность и наконец открывается и обозначает свои истинные намерения – по всей видимости, детализируя конкретные специфические планы, процедуры и инвентарь, – она ничуть не удивилась, сказала, что безошибочно узнала отвратительно извращенную душевную энергию, в которую попала, когда села в машину, и какой он беспощадный и неумолимый психически больной, и к какого рода интеракции все шло в той уединенной местности, и сделала вывод, что через пару дней сама станет очередной кровавой находкой какого-нибудь ботаника-любителя, если только не сможет сфокусироваться на некой проникновенной духовной связи, чтобы парню было трудно ее убить. Это ее слова, такую псевдоабстрактную терминологию она… но в то же время рассказ меня так захватил, что я просто принял терминологию как какой-то иностранный язык, не осуждал и не требовал ясности – только решил для себя, что фокус – это эвфемизм ее неизвестного вероисповедания для «молитвы» и что в такой отчаянной ситуации кто осмелится осуждать ее, ведь это лишь логичный ответ на шок и ужас, кто бы сказал с уверенностью, уместна тут молитва или нет. Окопы и атеисты, в таком духе. Что я лучше всего запомнил об этом моменте – теперь ее впервые стало легче слушать: у нее оказалась неожиданная способность повествовать так, чтобы отвлечь внимание от себя и перевести максимум внимания на сам рассказ. Должен признаться, что впервые она мне показалась ничуть не скучной. Закажем еще?

Вопрос.

Что она не превращала в мелодраму, свой рассказ, говорила без напускного неестественного спокойствия, как некоторые напускают неестественную небрежность к повествованию, чтобы повысить драматичность истории и/или показаться небрежными и умудренными – и то и другое часто самый раздражающий аспект того, как определенные типы красивых женщин выстраивают рассказ или историю: они привыкли к высоким уровням внимания и должны чувствовать, что они его контролируют, всегда пытаются в точности контролировать тип и степень твоего внимания, а не просто довериться, чтобы ты сам обращал внимание в достаточной степени. Уверен, вы сами часто это замечали в очень привлекательных женщинах – при внимании они тут же занимают позу, даже если эта поза – напускное безразличие, чтобы напустить беспозость. Очень быстро наскучивает. Но она была – или казалась – на удивление беспозой для человека с такой привлекательностью и с такой драматической историей. Я поразился, пока слушал. В повествовании она, казалось, действительно не позирует, открыта ко вниманию, но и не стремится к нему – и не презрительна ко вниманию, и не подделывает надменность или презрение, что я особенно ненавижу. Некоторые красивые женщины… у них что-то не так с голосом, какая-то визгливость или отсутствие интонаций, или смех, как из пулемета, и вот ты бежишь в ужасе. Ее же рассказывающий голос – нейтральный альт без визга, долгой протяжной «О» или без слабого ощущения гнусавой жалобы, которую… еще она милосердно не пересыпала речь словечками, вроде «типа» и «короче», из-за которых с такими людьми можно себе все щеки сжевать. А еще не хихикала. Ее смех был вполне взрослым, полным, ласкал слух. И что тогда я впервые почувствовал намек грусти или меланхолии, пока слушал рассказ с растущим вниманием, – когда обнаружил, что восхищаюсь в ее повествовании теми самыми качествами, к которым отнесся с презрением, когда пикапил ее в парке.