— Что хорошего в женщине, которая не ведет себя так, как подсказывает ей сердце? Кому нужна женщина, которая видит все таким, какое оно есть на самом деле?

— Но это плохо кончится и для нее, и для меня, а воспрепятствовать этому нет никакой возможности. Все равно что катиться по склону холма без тормозов.

Стью посмотрел на меня с неожиданным сочувствием:

— Если тебе повезет так, как ты того заслуживаешь, Фенн, то случится что-нибудь, что заставит Мэг взглянуть на брата не через розовые очки. Как только она это сделает, наваждение кончится. Мэг — сильная женщина. Она начала жизнь в яме, но смогла сама оттуда выбраться и вытащить брата. Даже более слабые люди переживают и не такое. Помнишь, что произошло в семье Брамбеков пять лет назад? Их единственный сын, красивый парень, студент, признался в двух убийствах и изнасилованиях и умер на электрическом стуле.

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Они продолжают жить, но много ли радости осталось в их жизни? Мэг всегда была такой жизнерадостной — наполняла дом смехом и пением, шутила со мной и детьми. Когда Дуайта забрали, в доме стало тихо как в гробу. Я просыпался по ночам, чувствовал, что она не спит, и ничего не мог ей сказать.

К нам подошел Рэглин, и я пригласил его за наш столик.

— С этой парочкой мы сорвали куш, — усмехнулся он. — В Толедо сразу ими заинтересовались. Десять дней назад парень и девушка ограбили там заправочную станцию, удирая, задавили насмерть старую леди, потом прокололи шину и смылись пешком. Сначала мы с Россуэллом поработали над парнем, но он все отрицал. Тогда мы взялись за подругу — сказали ей, что ее дружок утверждает, будто в Толедо она сидела за рулем. Разумеется, она не догадалась, что мы связались с Толедо, и решила, что, раз нам известно столько подробностей, значит, парень раскололся. Девчонка во всем призналась и подписала показания.

Докерти вынул свой отчет, и я оставил их вдвоем. Возвращаясь в участок, я вспоминал панику во взгляде девушки, ее худые запястья в моих руках. К тому времени, как ее выпустят, она уже будет повидавшей виды женщиной, наевшейся тюремной баланды, с покрасневшими от работы в прачечной руками, и, возможно, даже не сумеет вспомнить лицо своего Томми.

~~~

Я прибыл домой в самом начале одиннадцатого. Дети уже легли. Мэг сидела на кушетке, зашивая штаны Бобби. Дуайт смотрел телесериал, развалившись в моем кресле. При моем появлении он обернулся и пробормотал приветствие, не делая попытки встать. Мэг с беспокойством смотрела на нас обоих, но расслабилась, когда я сел на кушетку. Мы с ней перекинулись несколькими фразами во время рекламной паузы, но Дуайт хранил молчание. Когда в половине одиннадцатого сериал закончился, он поднялся, зевнул, сказал «пока» и отправился спать.

Я уменьшил звук телевизора и снова сел рядом с Мэг:

— Как он себя вел?

— Нормально. После ленча немного подремал, вышел на задний двор, а потом все время смотрел телевизор, прервавшись только ненадолго, чтобы торопливо пообедать.

— Ты чем-то встревожена.

— Нам четыре раза звонили неизвестные по телефону, говорили гадости и вешали трубку.

— Черт бы их побрал!

— Не расстраивайся. Это вроде болезни.

— Но трубку мог взять кто-нибудь из детей.

— Я сказала им, что сама буду отвечать на звонки. Несколько машин очень медленно проезжало мимо — очевидно, сидящие в них глазели на дом.

— Это долго не продлится.

— Я спросила у Дуайта, не станет ли ему легче, если он расскажет мне о тюрьме. Он ответил, что ему станет легче, если я буду держаться от него подальше.

— Милый мальчик, ничего не скажешь.

— В детстве Дуайт всегда так поступал, когда замышлял что-то, чего не следовало делать. Если он опять попадет в передрягу, я не смогу этого вынести.

— Мы по возможности должны не спускать с него глаз.

— Извини, он просто не знал, что ты всегда сидишь в этом кресле.

— Мне не обязательно все время сидеть на одном месте.

— Но это твой дом, у тебя свои привычки…

— Лучше скажи, как реагируют дети.

— Дуайт, мне кажется, равнодушен к детям. Думаю, они действуют ему на нервы.

— Ну это уже черт знает что!

— Он просто не обращает на них внимания. Бобби ведет себя сдержанно, но Джуди все время с ним заговаривает. Ты ведь ее знаешь — она убеждена, что все ее любят. Это напоминает мне ту девушку, которая звонила ему по телефону, — Кэти Перкинс. Дуайт говорил с ней довольно долго. Я старалась не слушать, но мне показалось, что она хотела прийти повидать его, а он ей запретил. Я звонила по какому-то поводу Бетти Роблинг и спросила ее о Кэти. Бетти говорит, что она славная девушка, но довольно странная и непредсказуемая. В прошлом году она не вернулась в колледж и сейчас работает в офисе телефонной компании. Для Дуайта было бы лучше, если бы он смог… найти подходящую подругу.

Я снова вспомнил напряженное лицо девушки, которая пыталась бежать. Она выглядела более подходящей для Дуайта Макарана.

Лулу осторожно вошла в гостиную и тихо заскулила.

— Каждый раз при виде Дуайта она визжит и убегает, — пожаловалась Мэг.

— Потому что он ударил ее, — объяснил я.

Мэг недоуменно посмотрела на меня:

— В шутку?

— Нет. Когда мы приехали, как раз перед тем, как ты вышла, Лулу начала прыгать на него. Ты знаешь, она всех так приветствует. Он изо всех сил пнул ее коленом.

— И бедная Лулу думает, что он сделал это нарочно?

— Да, и я тоже. Она отлетела на шесть футов и спряталась под гаражом.

— Но если Дуайт так поступил, значит, ему показалось, что…

Мэг умолкла и отвернулась. Я положил руку ей на плечо, но она встала и медленно направилась в нашу спальню. Я слышал, как закрылась дверь. Лулу ткнулась мордой мне в ногу. Я почесал ее за ухом, и она снова заскулила. Ей не нравилось происходящее в доме, и мне тоже.

Но я не мог успокоить ни ее ни Мэг.

Без Мэг я превратился бы в холодного и расчетливого парня. У меня логический ум, зато у Мэг горячее сердце. Я могу не говорить ей всего, что должен сказать, но знаю, что инстинкт поможет ей понять остальное.

Лулу смотрела на меня преданными карими глазами. Меня интересовало, похожие ли глаза у Кэти Перкинс.

~~~

Через два дня я отправился в среднюю школу и побеседовал с мистером Теодором Перкинсом в его кабинете после окончания дневных уроков. Это был высокий, лысый, добродушный мужчина, который охотно согласился поговорить со мной, узнав, кто я.

— У меня славные девочки, лейтенант Хиллиер. Две старших уже замужем, одна очень счастлива, а другая, к сожалению, нет. Их мать умерла семь лет назад. Ее родители были против нашего брака. Мы сбежали и никогда об этом не жалели. Но мы не имеем права принуждать детей быть во всем похожими на нас. У каждого свой путь. Кэти двадцать два года — она уже взрослая. Но когда это началось, она была мечтательным и впечатлительным ребенком. Я думал, все пройдет, как обычная детская фантазия. Откуда я мог знать, что это продлится пять лет?