Я не испытываю к Ларисе ни намека на солидарность, но даже мне приятно, что под требовательным взглядом судьи Кирилл исправляется.

— А знаете что... — После несколько секунд раздумий, судья переводит взгляд уже на Ларису. — Вы, конечно, подводите меня под дисциплинарку, сторона истца, но мне и самой теперь очень интересно послушать вашего свидетеля.

Вадим не скрывает удовлетворенности

Улыбается, произносит:

— Спасибо, ваша честь, — после чего сам несет к судейскому месту ходатайство, а Ларисе кивает подходить к трибуне.

Я слежу за ее приближением, затаив дыхание. Вздрагиваю, услышав брошенные Кириллом злые слова:

— Только попробуй, тварь... Только попробуй.

В ответ Лариса шипит:

— Я предупреждала, что без меня ты пойдешь на дно! Ты сам виноват!

Судья снова стучит молоточком.

— Уважаемые, прошу разговаривать с судом, а не друг с другом. Представьтесь, пожалуйста. И помните, что дача заведомо ложных показаний и отказ давать показания являются уголовно наказуемыми.

— Да, я понимаю. Я пришла рассказать правду. Всю правду про махинации Кирилла Субботина.

— Ваша честь, вы же понимаете, что даете нам сейчас основания оспаривать будущее решение в апелляции.

На сей раз со своего места вскакивает уже один из адвокатов Кирилла, но судья смотрит на него более чем скептически. Уверена, она всё прекрасно понимает, но вряд ли откажется от возможности послушать Лорика. Я бы отказаться не смогла.

— Давайте сначала послушаем свидетеля, сторона ответчика, а уже потом будем мне угрожать.

Адвокат Кирилла опускается на свое место. Подошедший к нашему столу Вадим снова мне подмигивает и садится рядом.

— Только не говори, что мы её подкупили, — из-за переизбытка чувств сжимаю руку Вадима под столом и шепчу ему на ухо. Он отвечает мне улыбкой, долгим взглядом и многообещающим:

— Мы просто не прощаем соперникам фатальных ошибок. Кирилл её совершил.

— Я слушаю вас, Лариса Андреевна. Расскажите, пожалуйста, что такого важного вы должны нам сообщить.

В ответ на обращение судьи Лорик недолго мнется. Снова смотрит на Кира, на меня. Дольше всех задерживается, как ни странно, на лице Вадима. И стоит ему кивнуть, правая рука моего бывшего тяжело вздыхает, начиная свой рассказ:

— Марьяна Минаева не подписывала никакой доверенности на отчуждение акций, ваша честь. Я знаю это наверняка.

— Откуда знаете?

— Я помогала её подделать. Меня об этом попросил тогда ещё её жених, а мой Любовник Кирилл Субботин.

Глава 37. Марьяна

— Вас уже можно поздравлять с победой? — Мира подается вперед и переводит взгляд с меня на Вадима и обратно.

РЯДОМ С ней сидит, листая что-то на телефоне, Рома. Рядом со мной — Вадим. Это похоже на встречу двух пар-друзей. Я скашиваю взгляд на Вадима, вижу его самодовольную улыбку и хочу расцеловать, но сдерживаюсь. Мы пока что друзьям не говорили о своем статусе пары.

— С победой поздравлять рано, но вот с открытием уголовного производства против Субботина — можно.

Вадим отвечает так, словно его слова — это не главная сенсация месяца, если не года. А еще излишне скромничает, не делая ударения на том, что лучший подарок на сегодняшнем заседании преподнес мне он и, как ни странно, Лорик.

— Подробности, друзья! Мне нужны подробности! — Мира требует, я в ответ смеюсь и подаюсь ближе к подруге.

— Лорик всегда хотела быть не просто любовницей, Мир. Она метила на мое место не только в постели Субботина, но и в жизни. Ей недостаточно было просто помочь Кириллу отжать у меня дело, она сама хотела прибрать его к рукам. Роль жены Субботина её вполне устроила бы, но Кирилл жениться на ней не собирался.

— Этот мудак посчитал, что всех переиграл и уничтожил... — Вадим подключается к рассказу. Мы переглядываемся. Он подмигивает, я расплываюсь в улыбке. Вот бы сейчас потянуться к его губам и поцеловать. Так хочется — сил нет. Но нельзя.

— А получилось, что переиграли его.

— Лорик, да. А уничтожим мы.

Вадим улыбается шире, я еле отрываю от него взгляд. Ну что за обаяние у человека? И как я могла раньше его не замечать?

— Она ныла ему о браке, Кирилл долго мямлил что-то невнятное, в итоге послал её к черту. Уволил, рассчитал, внес в черный список. Выбросил из жизни, как дворняжку.

Слова Вадима не отзываются во мне жалостью. Уверена, ему тоже совсем не жалко Ларису. Мы даже благодарности по отношению к ней не испытываем. Во мне откуда-то живет уверенность, что и без свидетельств Ларисы Вадим победил бы.

Судья явно нам благоволила.

— Субботин заблокировал её номер. В общем, включил полный игнор. Лариса взбесилась. Решила мстить, вышла на меня.

— И что, ты уговорил её свидетельствовать против себя? — Рома неожиданно для всех откладывает телефон и задает вопрос своему адвокату. Багиров вздергивает бровь, мой Вадим расплывается в улыбке.

— А ты сомневаешься в моих способностях уговаривать людей делать то, что мне нужно?

— Если ты намекаешь на повышение оклада, то не надейся.

Вадим хмыкает но не настаивает. Нам всем интересно дослушать историю.

— Я сказал ей правду: если в деле появится хоть какая-то доверенность — её фальсификацию мы докажем. Если доверенности не будет то и оснований для засвидетельствования сделки не было. Победа по-любому была бы за нами. А так Лариса может утопить обидчика в его же дерьме по самые уши. Она получит условный срок за сотрудничество со следствием и чистосердечное. Кирилл — по самое не хочу. Ну и сделка будет аннулирована, а значит…

— Еще немного и я снова владелица империи Минаевых.

У меня дрожат руки и голос, насколько звучит невероятно. Но время неверия прошло. Наша с Вадимом победа витает в воздухе. Судья объявила очередной перерыв в судебном заседании. Уголовное производство уже открыли. Осталось проследить, чтобы Субботин не ускользнул заграницу по поддельным документам и вуаля... Дело почти в шляпе.

Я поднимаю бокал, вслед за моим в воздух взлетают еще три.

— Я хочу поблагодарить каждого из вас за бесценную помощь.

Я говорю абсолютно искренне, проходясь взглядом по лицам друзей и любимого мужчины.

Мне кажется, Мира растрогана больше меня — у нее даже слезы на глазах выступают.

— Без вас я не справилась бы. Я знаю, что иногда бываю просто невыносимой, но очень благодарна, что терпите меня и даже любите.

Говорю как будто Мире, но, не сдержавшись, скашиваю