Кто-то невольно присвистнул. С места остановки была отчетливо видна небольшая речушка, холмы за ней, но на месте моста была лишь куча бревен и досок.

В следующий момент кавалеристы дружно пришпорили коней. К бывшей переправе подскакали почти одновременно и снова остановились в тщетной попытке представить, что здесь произошло.

– Смотрите! – Дзелковский указал на лежавшее на противоположном берегу чье-то тело.

Труп раскинулся несколько в стороне от дороги в вымахавшей траве, поэтому разглядеть его было трудно. Только казалось, что он массивнее обычного человека, но мало ли что может казаться?

– Здесь неглубоко, господа, – сообщил Дзелковский и первым направил коня в воду.

Переправа заняла от силы полминуты. Всадники подскакали к убитому, некоторые спешились, торопясь разобраться, не свой ли.

– А ведь действительно богатырь… – Барталов склонился над широченным телом и деловито стал рассматривать его раны.

Кто-то уже торопливо прочесывал местность и почти сразу наткнулся на сидящую по ту сторону склона группу парней.

– Стреляли в упор из пулемета. Похоже, всадили полный диск. Да и помимо этого… Вы только полюбуйтесь, Александр Григорьевич… – Барталов указал Аргамакову на застрявшую во лбу пулю. – Такое впечатление, словно у него лобная кость толщиной вершка в полтора. Вот вам и ответ на ваш вопрос о неуязвимости и бессмертии. Надеюсь, вы, так сказать, удовлетворены?

– Да уж. – Полковник невольно вздрогнул, представив себе, сколько патронов пришлось израсходовать, чтобы убить валяющегося здесь бугая.

– Господин полковник, – козырнул один из кавалеристов. – Свидетели говорят, что этот Васька залез под мост, а когда на него заехал автомобиль, то опрокинул его. Но наши успели перебраться на этот берег, а когда Васька попробовал напасть на них, то расстреляли его на месте.

– А вы что делали? – хмуро взглянул на свидетелей полковник.

– Мы ничего. Нас Васька позвал. Говорил, на его озорство поглядеть. Мы ж не знали, – испуганно косясь на офицеров, проговорил один из парней.

– Только стояли и смотрели? – Аргамаков пытливо рассматривал парней.

Те не выдерживали взгляда, опускали глаза.

– Старший из ваших велел передать, – выдавил из себя белобрысый парнишка в грязной косоворотке.

Аргамаков принял от него аккуратно сложенный листок из полевой книжки:

– Знаешь, что там?

– Нет. Велено было передать, не читая. – Похоже, парень говорил правду. В выражениях лиц Аргамаков разбирался достаточно неплохо.

– Так… – Полковник торопливо пробежал глазами несколько строк.

Ничего особенного в донесении не было. В нескольких словах Сухтелен сообщал о нападении и о том, что потерь группа не понесла и продолжает выполнять задачу.

Поскриптумом шло: компания Васьки никакого сопротивления не оказала, поэтому никакой ответственности за его действия не несет.

– Ваше счастье, – буркнул, прочитав последнее, полковник.

Он окинул взглядом окрестности, посмотрел на разрушенный мост и жестко заявил:

– Мост починить. Не управитесь сами – собирайте всю деревню. Максимум через два часа все должно быть готово. В следующий раз будете знать, как связываться со всякими Васьками.

– Но мы…

– Не будет готов в срок, не оставлю от вашей Корытни и бревна, – пообещал Аргамаков. – Все. Время пошло. Поручик Дзелковский! Возьмите с собой двоих и галопом в Красное. Передайте: пусть выступают по готовности.

В городе властвовала первозданная тьма. Та самая, которая когда-то единственная и существовала во всем мире, а сейчас уцелела лишь в глухих чащобах. Люди сумели расправиться с ней, изгнали из своих городов, победили ее светом фонарей и окон. Как оказалось – на время.

Не горел ни один фонарь, окна на первых этажах были наглухо закрыты ставнями, и ни один лучик света не вырывался на темные безлюдные улицы. Сами дома лишь мрачнели по сторонам, едва выделялись еще более черными пятнами на черном же фоне, и лишь где-то далеко смутно виднелось небольшое зарево: не от пожара – от костров.

Изредка тревожно щелкали одинокие выстрелы. Привычный в последнее время звуковой фон. А так было почти тихо, и Орловский старался идти по возможности беззвучно, не нарушая царившую тишину.

Винтовку он держал на ремне, но патрон был загнан в патронник, и оставалось лишь скинуть ее и сразу стрелять, как только появится цель.

Конечно, лучше обойтись без перестрелки. Тьма могла послужить союзником, но могла и врагом. Города Георгий по-прежнему не знал, уйти дворами не мог, а кто знает, кого может выставить врагом судьба и нынешнее время?

Пока ему везло. Никто не попадался ему на улицах, словно город вымер или крепко спит, заколдованный злым волшебником.

Хотя – нет. Орловский чувствовал, что сотни людей в домах напряженно вслушиваются в тишину, пытаются понять, что может принести им эта ночь, а последняя в ответ издевается над ними, скрывает нечистоплотные планы, прикрывает их призраком надежды.

В стороне явно что-то происходило. В отдалении Орловский слышал приглушенные голоса команд, шум идущих отрядов, лишь не мог понять, кто и куда их ведет. Выяснять же цели и маршруты Георгий опасался. Не из-за трусости, но риск ради риска не имеет смысла. Главной же своей задачей Орловский пока считал дождаться прибытия воинского отряда. Вспомогательной – предупредить машиниста и Курицына, что обстоятельства изменились и покинуть Смоленск он не сможет. По крайней мере, пока. Потом, будем надеяться, он сможет вырваться на несколько дней и перевезти сюда семью.

Мысли о семье отвлекли внимание, да и тьма выступила явным врагом. Слившиеся с забором силуэты Орловский заметил тогда, когда отступать было поздно. Георгий лишь бесшумно приоткрыл кобуру с маузером и продолжил свой путь. Пусть кто-то прячется, но это еще не повод открывать стрельбу на поражение. Не говоря о том, что неведомые люди вполне могут оказаться своими. Да и вряд ли кто-то будет в данном конкретном месте подстерегать конкретно его. А вид у него вполне обычный.

Но именно внешность разглядеть было невозможно.

Тени отделились от забора, двинулись, заходя полукругом, и хриплый мужской голос с показной ленцой осведомился:

– Эй, мужик! Далеко собрался?

– Тебе-то что? – в тон ему отозвался Орловский.

Подходивших было пятеро, и еще двое или трое оставались у забора. В сущности, не так много. Еще бы знать, кто они…

– Не хами. Отвечай, ежели спрашивают, – подал голос еще один. В его интонациях явно проскользнула угроза.

– Так чтобы спрашивать, надо права иметь, – проинформировал Георгий, незаметно извлекая маузер.

– Будут тебе щас и права, и обязанности, и все самыми крупными буквами.