Первый боевой вылет Тихона прошел впустую. Патрулировали, наблюдали, но противника не обнаружили, о чем и доложили в штаб эскадрильи по возвращении. На обратном пути Тихон побаивался, хватит ли топлива. Не хватало еще опозориться и сесть на воду далеко от берега.

Одним из факторов, не благоприятствующих развитию гидроавиации на северах, были особенности Баренцева моря. Длина волны составляла 120 метров – это было расстояние от гребня одной волны до гребня следующей.

Гидросамолет при взлете, набирая скорость, врезался в вершину волны и через щели и неплотности набирал воды. А место переднего стрелка было вообще уязвимым. Стоило принять лишний балласт, и самолет тонул, несмотря на то что был деревянный. Даже в штиль по морю шла крупная зыбь от соседнего Ледовитого океана.

Что скрывать, боялся Тихон воды. Да и то сказать, не мелководное озеро, не речка – море под ним, к тому же студеное. И ежели собьют или по каким-нибудь другим причинам в воду попадешь, умрешь от переохлаждения за двадцать минут, если помощь раньше не придет. Экипажам выдавались спасательные жилеты, только они не грели, а просто держали на воде. Так что над сушей летать надежнее. Сбивали его, покидал самолет на парашюте, но там уж если приземлился целым, то жив. А здесь – не факт. Опоздала помощь – и выловят из воды окоченевший труп.

Следующие два дня с моря дул сильный ветер и поднял волну. Синоптики обещали плохую погоду на неделю, в местном клубе стали показывать фильмы патриотического содержания – «Александр Невский», «Трактористы», «Небесный тихоход». Бойцы смотрели все подряд – развлечение, тем более бесплатное. А для Тихона – черно-белое, с неважным звуком, наивное местами кино – как музей, настолько велика разница между тем, цветным, цифровым, иногда в 3D-качестве, и этим. По вечерам байки в казарме травили, выпивали – не без этого. А чем еще заняться, когда вокруг камни и стылая вода? Учитывая непогоду, выходить лишний раз из казармы – даже в столовую – не хотелось. Не летали ни наши, ни немцы. И небольшие суда в море не выходили, только крупные транспорты приходили в Мурманск – американцы по ленд-лизу передавали нам корабли серии «Либерти», огромные. Однако величина этих кораблей время от времени играла с ними злую шутку – во время жестоких штормов судно просто переламывалось.

Как только установилась погода, начались полеты. Первым с аэродрома Ваенга ушел Пе-2, самолет-разведчик – он и немецкие транспорты отслеживал, и погоду. А в Арктике погода непредсказуема. Солнце светит, ветра нет, а через четверть часа тучи набегут, солнце закроют, ветер свистеть начинает, а потом – проливной дождь вперемежку со снегом.

Недалеко от бывшей русской Печенги, а ныне Петсамо, находились бывшие никелевые рудники. Немцы рудовозами вывозили оттуда стратегическое сырье для металлургической промышленности. Уничтожить или как-то повредить рудники было невозможно, они на глубине, под скальными породами, а вот уничтожить транспорты, перевозящие руду, было вполне возможно. На их поиски и уничтожение были брошены значительные силы Северного флота – корабли, подводные лодки, торпедоносцы и бомбардировщики.

Немцы осознавали важность этих поставок и прикрывали рудовозы сильным боевым охранением с мощной зенитной защитой.

Из-за недельной непогоды движение рудовозов приостановилось, и сейчас немцы должны были наладить поставки – плавильные печи невозможно остановить.

На поиски транспортов были брошены все силы: самолеты Пе-2, МБР-2, Ил-2, которые обследовали шхеры и фьорды, где могли укрываться рудовозы. В пределах видимости берега на перископной глубине ходили наши подлодки. Глубины у северных земель Норвегии большие, и крупные транспортные суда немцев ходили недалеко от берега, прикрываясь огнем береговых батарей. К тому же наши подлодки могли атаковать торпедами только со стороны моря, стало быть, и боевое охранение ставили с одной стороны.

После того как вернулся разведчик Пе-2, доложивший о хорошей погоде, на разведку вылетели «амбарчики». Сложно летать полярным днем, если немецкие истребители не дремлют, тем более что их наводили посты наблюдения на берегах.

Тихону достался сектор моря в полусотне километров от полуострова Рыбачий. Видимость была отличной, как говорили летчики, «миллион на миллион». С одной стороны, экипаж «амбарчика» это радовало – издалека можно транспорт заметить, а с другой стороны, внушало беспокойство: с берега их могли обнаружить в мощную оптику посты наблюдения.

Шли на малой скорости – так и видно лучше, и топливо экономится. И Рыбачий уже едва угадывался на горизонте, как вдруг носовой стрелок показал рукой вниз.

Тихон заложил плавный вираж с креном на левый борт – так хотя бы видно, что под тобой. Вроде мелькнуло что-то темное, причем длинное тело двигалось на небольшой глубине. Наши или немцы? Не приведи господь сбросить бомбы на своих! И трибунал – еще не самое страшное, потом ведь всю жизнь совесть мучить будет, что лодку и экипаж погубил.

Тихон стал описывать широкие круги. Лодка периодически была то хорошо видна, то терялась.

Через несколько минут стал ясен курс лодки – к берегам Норвегии.

Подлодка подвсплыла на перископную глубину – показался бурунчик от перископа, и несколько минут командир или старпом осматривал горизонт.

Тихон тоже осмотрелся: в пределах видимости – ни одного судна.

Лодка поднялась в крейсерское положение, когда на поверхности торчала только рубка, а корпус был скрыт под водой.

Тихон в учебной эскадрилье изучал силуэты наших и вражеских кораблей и подводных лодок, но по одной рубке опознать лодку сложно.

Все должно решиться через несколько минут, поскольку лодка не всплывает, не обнаруживает себя просто так. Или должен быть сеанс радиосвязи с базой, или аккумулятор надо зарядить и отсеки провентилировать.

На верх рубки выбрались несколько человек в дождевиках – обычная роба или бушлаты быстро промокают от летящих брызг.

Самолет Тихона обнаружили сразу, по звуку двигателя, но никто не кинулся к пушке или назад, в рубочный люк. Наоборот, начали размахивать руками, приветствуя его, а один – так даже шапкой. Свои! МБР-2 не спутаешь с немецкими гидропланами, тем более что на крыльях самолета явственно просматриваются красные звезды.

В ответ Тихон покачал крыльями.

Над лодкой взвился сизый дымок – это запустили двигатели для подзарядки аккумуляторных батарей. Лодка, как и Тихон, патрулировала заданный район.

Тихон направил «амбарчик» мористее, и буквально через десяток миль передний стрелок снова подал сигнал, показав рукою вниз.

Тихон заложил вираж, но вначале не увидел ничего подозрительного. Однако стрелок настойчиво показывал рукою направление. Глазастый стрелок в экипаже – удача.

Тихон сбросил скорость до минимума, сто двадцать километров в час. Ниже нельзя, посадочная сто-сто десять. Есть! Он увидел темный корпус лодки. И курс ее сто шестьдесят, практически в направлении первой обнаруженной им лодки. Наши? Или немцы?