Я написал эту книгу в отчаянной и жалкой надежде, что могу все исправить. Как будто можно искупить вину за каждый пропущенный семейный праздник, за каждый час, что меня не было с тобой, за все годы, которые я провел, эгоистично упиваясь своим горем. Но теперь, в самом конце, я знаю – это невозможно.

Я снова покидаю тебя, и теперь это намного более серьезный шаг, чем раньше.

Мне нечего дать тебе, кроме этой книги, и я могу лишь молиться о том, чтобы эта дверь не закрылась. Чтобы ты смогла однажды последовать за мной. Чтобы оказалось, что твоя мать жива и ждет меня и что однажды она сможет обнять тебя и разбитое снова станет целым.

Верь Джейн. Скажи ей… Скажи ей, что мне очень жаль.

Дверь зовет меня голосом твоей матери. Мне пора.

Прости меня. Следуй за мной.

Й. У.

Я не могу.

Я пытался, Январри. Пытался уйти без тебя. Но остановился на пороге двери, оцепенев, вдыхая сладкий аромат родного дома и пытаясь сделать последний шаг.

Я не смог. Я не могу тебя бросить. Довольно. Я собираю вещи и возвращаюсь в особняк Локка. Я вернусь сюда и пройду через дверь с тобой вместе, и никак иначе. Мне так стыдно, о боги, как мне стыдно. Я иду к тебе.

Жди меня.

БЕГИ, ЯНВАРРИ

АРКАДИЯ

НЕ ВЕРЬ

Я нашла Джейн по ритмичному хрусту и стуку, с которым лопата вонзалась в каменистую почву. Работа шла медленно и равномерно. Джейн копала в ложбинке в середине островка в полном одиночестве, если не считать противного болотного запаха и гудения миллионов комаров.

И, разумеется, мистера Теодора Хавермайера.

Он превратился в окровавленный сверток из простыней, грязно-белый, напоминающий личинку. Его рука – бесцветная когтистая лапа с со следами от зубов Бада – торчала из-под ткани, отбрасывая пугающе длинную тень в свете вечернего солнца.

– А нельзя, ну, я не знаю, выбросить его в озеро? Или так оставить?

Хруст лопаты, вгрызающейся в землю. Шорох осыпающегося грунта. Джейн даже головы не подняла, но у нее на губах появилась невеселая улыбка.

– Думаешь, все эти Хавермайеры могут просто так исчезнуть? И никто не станет их искать? – Она покачала головой и добавила успокаивающим тоном: – Земля здесь хорошая, влажная. Долго не залежится.

От этих слов мне стало как-то нехорошо, так что я присела на поросший мхом валун и уставилась на ворон, которые расселись по веткам сосен, каркая и перекрикиваясь, как невоспитанные гости на похоронах.

Передо мной возник грубо отесанный черенок лопаты. Я взяла его и вскоре сделала несколько открытий: во-первых, копать очень трудно, а я все еще не оправилась после побега из Брэттлборо. Во-вторых, человеческие тела довольно крупные, и могилы им нужны большие. В-третьих, когда копаешь, в голове остается очень много места для размышлений, несмотря на пот, щиплющий глаза, и ладони, саднящие и как бы намекающие, что ты уже заработал мозоли.

«Отец не бросил меня. Он вернулся за мной». Эта мысль сияла у меня внутри, как солнышко – слишком яркое, чтобы на него можно было долго смотреть. Как давно я мечтала увидеть хотя бы крошечное подтверждение его любви ко мне! Его любовь к моей матери и эгоистичное горе всегда оказывались сильнее – но не в последнее мгновение. В самом конце они не смогли одержать верх, и он отвернулся от Двери, которую искал семнадцать лет.

«Так где же он?» Я помедлила, вспомнила последние, нацарапанные в безумной спешке слова – «БЕГИ, ЯНВАРРИ, АРКАДИЯ, НЕ ВЕРЬ» – и отложила эту мысль на потом.

Что такого рассказала мне последняя глава, чего я сама не предполагала? Ну, для начала, оказывается, мистер Локк прекрасно знал, что мой отец охотится за дверями, и даже сам нанял его именно с этой целью. Я представила подвалы особняка Локка, заставленные бесконечными рядами коробок и ящиков, комнаты с витринами и аккуратными табличками. Сколько таких артефактов было украдено из иных миров? Сколькие из них наполнены сверхъестественной силой?

И как много он продал или обменял? Я вспомнила встречу в Лондоне, свидетельницей которой стала в детстве, этот закрытый аукцион ценных предметов. На нем присутствовали члены Общества, в этом я была уверена (по крайней мере, там был похожий на хорька рыжеволосый человек), следовательно, Общество тоже знало о моем отце, о Дверях и об украденных артефактах. Должно быть, они же и преследовали его, шли за ним по пятам и закрывали Двери. Но зачем, если им так нужны были сокровища, которые он крал для них же? Впрочем, возможно, они хотели оставить все сокровища у себя и запечатать Двери, предотвращая дальнейшую утечку. Очень в их духе. Я провела достаточно времени среди богатых и могущественных людей, чтобы заметить, как они любят рассуждать о «поддержании эксклюзивности» и «обеспечении спроса через дефицит».

Это было почти понятно. Но кто же закрыл Дверь моей матери – ту самую первую Дверь в поле – много лет назад? И Дверь на вершине горы? Мой отец тогда еще не работал на мистера Локка. Был ли это несчастный случай, или Общество занялось закрытием Дверей намного раньше, чем мой отец отправился путешествовать по этому миру? Пару раз я слышала, как они с благоговением упоминали некоего Основателя. Может, Общество на самом деле намного древнее, чем кажется?

Все это не объясняло также, с какой стати им вредить своему собственному охотнику за Дверями, но что-то явно помешало моему отцу вернуться. Что-то заставило его нацарапать последние три строчки. А теперь Обществу нужна я. «Они не перестанут тебя искать, девочка».

У меня за спиной что-то мерзко хрустнуло, будто вонзаясь в мясо. Я обернулась и увидела, что Джейн сидит возле тела Хавермайера с деревянным молотком в руках. Ее лицо было абсолютно бесстрастным. Очищенный деревянный кол торчал из белого свертка примерно в том месте, где находится сердце.

Джейн пожала плечами.

– На всякий случай.

На мгновение я застряла где-то между ужасом и весельем, но в итоге не смогла справиться с собой. Я рассмеялась. Это был слишком громкий смешок, похожий на истерику. Джейн приподняла брови, но потом запрокинула голову и тоже расхохоталась. В ее голосе я услышала такое же облегчение, какое испытала сама, и мне пришло в голову, что ее холодность и уверенность порой могут быть напускными.

– Ты определенно перечитала грошовых ужастиков, – пожурила ее я. Джейн снова пожала плечами, ничуть не устыдившись, а я продолжила копать. Отчего-то дело пошло лучше, как будто нечто тяжелое, сидевшее у меня на плечах, улетело при звуке нашего смеха.

Еще с минуту я работала в тишине, а потом Джейн заговорила:

– В моем мире, если хочешь жить, лучше сразу стрелять, увидев что-то странное или необычное в лесу. Именно поэтому я чуть не убила твоего отца при нашей первой встрече. Но с первого раза я промахнулась. Отдай лопату, если все равно не копаешь.